Плясуны остановились, увидев, что появились зрители. Широкие улыбки прорезали их жесткие лица. Нарушителям спокойствия удалось изобразить виноватый и одновременно гордый вид, как двум волкам, застигнутым в курятнике и готовым похвастаться своей удалью.
– Не стойте там в грязи, – хохотнул Гас. – Заходите.
Двое пожилых мужчин последовали за хозяином в дом и окончательно испачкали пол. Клементина не возражала – радовалась, что хоть кто-то пришел их проведать. Вряд ли нагрянут другие гости: она знала, что все местные думали о ней, что сам округ Танец Дождя думал о ней – все это безжалостное, беспощадное место. Она была здесь чужачкой, накрахмаленной леди без земли в сердце, достойной разве что насмешки. Иногда Клементине казалось, что горы и ветер тоже потешаются над ней.
Мужчины устроились вокруг стола.
Омерзительная вонь от золотоискателей захлестнула лачугу. Они не только пользовались услугами того же портного, что и Энни-пятак, но имели такие же привычки по части мытья.
Клементина подошла к низкому дивану из ящиков из-под кофе и села на покрывало. Ее жесткие сатиновые юбки громко шелестели в тишине. Чуть наклонилась вперед и обхватила пальцами колени.
– Какими судьбами вы очутились в Радужных Ключах?
Нэш улыбнулся, очевидно радуясь возможности побеседовать.
– Ну, мы просто ехали мимо, и Поджи почувствовал, что вроде как спекся на солнце, вот и завалились промочить глотки в «Самое лучшее казино Запада». А там присоседились к картежникам, и, черт нас дери, выиграли серебряный рудник у какого-то старикашки, который сглупил и выложил четырех вальтов под четырех королев Поджи. – Нэш усмехнулся, качая головой. – Ну мы и назвали новый рудник «Четыре вальта», чтобы помнить, что не надо быть такими дураками, как тот старик, когда приспичит перекинуться в картишки. – Нэш моргнул. – В этой шахте мы и копаемся с тех самых пор. Да, Гас, мы же приехали, чтобы рассказать тебе…
– Давай-ка я расскажу, иначе мы никогда до сути не доберемся. – Поджи положил локти на стол и наклонился вперед. – Ты же знаешь рудник «Четыре вальта» …
– Как ж не знать-то, – произнес Гас. – Помимо того, что Нэш только что о нем толковал, мне ведь принадлежит пятая часть в счет тех денег, на которые вы, трудяги-старатели, пробивались последние два года. И до сих пор это были лишь двадцать процентов грязи и пустой породы.
Поджи глотнул виски, а затем поставил стакан на свое выступающее бочкообразное пузо.
– Мы взорвали неслабый кусок кварца и отправили образцы пробирщикам в Бьют-Кэмп, и будь мы прокляты, если в пробе не окажется серебришка.