Вопрос с «качалкой» благополучно разрешился. Но душа не успокаивалась, вопросов меньше не становилось. За облаками проглядывало солнце, отсюда он сделал отнюдь не бесспорный вывод, что судно направляется на запад, то есть отдаляется от Сочи, погружаясь в пучину Черного моря. Он оторвался от иллюминатора, побрел к двери, но обнаружил боковым зрением еще одну дверь – видимо, санузел. Желудок забурлил, рвотная масса устремилась по пищеводу. Он ринулся в гальюн, свалился на колени перед маленьким, каким-то детским унитазом, отбросил крышку, исторг из себя содержимое желудка. Но спазмы не унимались, его долго выворачивало, он задыхался, захлебывался. Слабой рукой потянулся к крану. Вода полилась небольшой струйкой, он пил ее – тепловатую, невкусную, явно нефторированную, и все не мог напиться. Ноги подгибались, он выволокся из крохотного гальюна, в котором еще умудрилась разместиться душевая кабина, добрался до зеркала. С ужасом разглядывал опухшее безжизненное лицо. Кожа землистая, под глазами черные круги – словно краской нарисовали, зрачков почти не видно. Замечательно, Александр Борисович. Ручная работа, единственный экземпляр, бесценный вы наш. Повезло, вы так долго ждали этого отпуска…
Голова, наконец, заработала. Все, что пряталось под мутной пеленой «забывчивости», полезло, как тесто из кастрюли. Голова от избытка воспоминаний заболела еще сильнее. Сбылась заветная мечта – он выбрался с женой в отпуск. Последняя «командировка» в Дубовск подействовала так, что думать не хотелось ни о какой работе. Типичная идиосинкразия – болезненная чувствительность. «Отдыхай, Александр Борисович, – обреченно вымолвил Голованов, когда он поставил шефа перед свершившимся фактом. – Я все понимаю. Постараемся проскрипеть тут без тебя две недели». «Три недели! – возмутился Турецкий и сунул под нос Голованову три растопыренных пальца. – И не дай тебе Господь возразить. Уволюсь, клянусь, ты меня знаешь. Пропадете без меня. И постарайтесь три недели не терзать меня телефонными звонками и не атаковать мой электронный ящик. И Меркулову передай. И всем, всем, всем. Я ставлю защиту от нежелательных входящих звонков, а если все же пробьетесь, то добрых слов не ждите. Турецкого нет, он умер, понятно?»
Долго с Ириной не мудрствовали. Хочется нового? И побольше, побольше? Крит, Турция, Канары, Мальдивы, забуриться в Европу по самые Нидерланды… А когда вы в последний раз бывали на Таити?.. Все не то. Немедленно в море, упасть, забыться. Без проволочек, виз, бюрократических и таможенных формальностей. Самолеты в разгар экономического кризиса летают полупустые – так уверяли те, кто летал. Знакомый посоветовал поселиться в пансионате «Чайка» недалеко от Дагомыса. И народа там поменьше и сервис не такой, что сразу хочется уехать на Чукотку. Они отправились вдвоем с Ириной – минимум вещей, максимум денег, без единой тормозящей мысли в голове. Самолет был забит, граждане, утомленные серостью будней, рвались в южные широты. В Сочи было не протолкнуться – видимо, информация о тотальном кризисе оказалась фальшивкой. В пансионате «Чайка» отдыхающие не жили только на крыше. Походив по городу, они обнаружили в старых кварталах, прилепившихся к горам, небольшую частную гостиницу, сняли номерок на втором этаже – подальше от суеты и городских прелестей. Ирина цвела и лучилась от восторга. Курортная жизнь захватила и закружила. Тупое пляжное существование надоело на второй день. Они шатались по городу, нежданно-негаданно угодили на кинофестиваль, откуда Турецкий с трудом вытащил Ирину, отыскавшую каких-то старых подружек и быстро забывшую, что она на курорте. Уж лучше тупо жариться на солнце…