Николай к этому моменту уже заканчивал со вторым мафиком, отправляя его бездыханное тело в круиз вниз по течению. Я же, не теряя драгоценного времени, бросился вперед и добил раненого мощным ударом приклада в висок. Кость звонко хрустнула, и неприятель замертво обрушился к моим ногам.
— На том свете докуришь, — наступив на продолжавший дымить бычок, сказал я. — У чертей наверняка такого барахла в достатке, и они для дружка не пожалеют табачку.
Рядом возник Новиков, прерывисто дыша.
— Хиляк отправился купаться, — торжествующе доложил он. — Жарко сегодня. Солнце так и припекает.
— Я видел, Колек. Присоедини к нему и этот экземпляр. — Я вытащил у мертвеца нож из брюха и вытер лезвие об его же штанину. — Вдвоем им будет веселее плескаться. А я за Оксанкой схожу… И найди у них чего-нибудь пожрать. Наверняка что-то отыщется. Не в ресторан же они ходили три раза в день.
Ксюшка сидела там же, где мы ее и оставили. В руках она сжимала пистолет, и я не рискнул приближаться неопознанным. Ещё издали гаркнул во всю глотку:
— Ксюха, это я! Все в порядке. Опусти пушку, а то мне ещё хочется на твоей свадьбе погулять и, напившись, подраться с женихом.
Она радостно вскочила с рюкзаков и бросилась мне навстречу. Повиснув у меня на шее, скороговоркой выдохнула:
— Наконец-то вернулся. А то страшно одной. Кто там так кричал? У меня аж кровь в жилах застыла от ужаса. Я подумала, с вами что-то случилось, и перепугалась до смерти…
— Да, Колька, все балуется. Так на бедного медведя нагнал страху своей улыбкой, что тот и заорал не своим голосом да на противоположный берег помчался.
— А что, здесь и медведи водятся? — доверчиво поинтересовалась девчонка. Она слегка прикусила нижнюю губку, да так и оставила, словно размышляла, отгрызть её прямо сейчас или же оставить на всякий случай до позднего вечера, когда окончательно проголодается.
Я поскреб пятерней подбородок, уже покрывшийся колючей порослью.
— А хрен их знает! Наверное, водятся. А может быть, это снежный человек заблудился, спускаясь с гор за солью…
— Обманываешь, да?! — сурово прищурилась Ксюшка. — Измываешься над маленькой девчонкой?! Вот всегда ты такой, Филин. Наслаждаешься собственной крутизной и неотразимостью.
И отпустила губку на волю, решив отгрызть её в следующий раз.
— Это судьба, — невозмутимо вздохнул я и взялся за первый рюкзак.
— Давай я второй возьму, — предложила Ксюшка. — Тяжело одному тащить.
— Ага. А мне придется взять тебя. Нет уж, спасибочки, держись лучше на правом фланге, чтобы я мог тебя постоянно лицезреть.
— Это ещё зачем? — удивилась Оксанка.