Почти до конца снаряженная обойма валялась рядом, выпав из её рук.
— Ляг на пол немедленно, — скомандовал я и, подхватив обойму, заменил ею почти пустую.
Развернулся к противнику лицом, и сделал это вовремя. Они, еще раз полоснув по катеру свинцом, опять пошли вниз на бреющем полете. Опрокинувшись на спину, я чуть было не придавил распластавшуюся по днищу Оксанку. Задрав в небо ствол, я дождался, когда они поравняются с нами, и нажал на спуск. И не отпускал до тех пор, пока оставалось чем стрелять. Было прекрасно видно, как пули штампуют дыры в корпусе. А стреляные гильзы с неестественно громким стуком сыпались на дно моторки.
Промчавшись над нами, вертолет резко взмыл вверх и начал разворачиваться. Внезапно его стало трясти, и из хвостовой части повалил густой черный дым. Сквозь него пробивались маленькие язычки пламени, облизывающие корпус.
Мы уже проскочили под ним, и я зачарованно наблюдал за тем, что творится в воздухе. Крутнувшись волчком, вертолет резко накренился носом вниз. А затем камнем рухнул, словно кто-то перерезал незримую веревочку, удерживающую его наверху. Лопасти его ещё продолжали вращаться, но уже вяло. Зацепившись одной из них за воду, вертолет окатил нас неожиданно сильной волной, рассыпавшейся на груду сверкающих брызг. А когда кабина коснулась речной поверхности, раздался мощный взрыв, и высоко в небо умчался огненный шар, переливаясь всеми цветами радуги, словно северное сияние.
Я выпрямился, все ещё не веря в удачу. Гордость распирала грудь, требуя незамедлительно увешаться орденами от подбородка до пупка.
— Доигрались, черти малахольные, — улыбнулся я и подмигнул обернувшемуся Николаю. — Правь к берегу. Не будем мозолить мафикам глаза. Дальше отправимся в тенёчке, а то как бы ещё гости не нагрянули.
Махнув рукой в нужном направлении, я склонился над Оксанкой. Поцеловав её в похолодевшие губы, осторожно погладил по спутавшимся волосам и сказал, больше убеждая себя:
— Все будет хорошо, цыпленок. Вот увидишь. Мы ещё гопака сбацаем на твоей помолвке.
Ксюшка в ответ слабо кивнула головой и тихо произнесла:
— Я знаю. Лишь бы ты был рядом.
Николай сбросил обороты и направил катер влево. Вскоре он мягко ткнулся в песчаную полоску берега, словно слепой щенок, и замер неподвижно. Двигатель хрюкнул на прощание и умолк.
Я выпрыгнул на твердую поверхность и бережно принял из рук Новикова Оксанку. Она оказалась на удивление легкой, и я подумал, что смог бы носить её на руках всю жизнь. Добравшись до кустарника, осторожно положил ее на траву.
— Сильно болит? — поинтересовался я у Ксюхи.