Спустя некоторое время в стремительно темнеющее небо взметнулось пламя костра. В нашем лагере развалилась на отдых идеальная тишина, и я присел на небольшое бревнышко, уставившись на пляшущие языки пламени. Зрелище было зачаровывающим, и я мог смотреть на него до скончания века. Мысли унеслись далеко-далеко. В памяти всплыли картины детства, счастливого и беззаботного, когда мы ходили с отцом на рыбалку. Или уже став повзрослее, устраивали с друзьями трехдневные вылазки на природу. Без раздолбанной гитары, дешевого вина и визжащих по каждому пустяку девчонок тогда естественно не обходилось. И всем было очень весело. Романтика, черт возьми!
Я грустно вздохнул и подбросил в огонь очередную порцию сушняка. Искры моментально умчались ввысь к звездам. Где-то звучно хрустнула ветка, и рука сама собой потянулась к автомату. Но, видимо, это был всего лишь неведомый житель местных лесов. Сколько я ни напрягал слух, больше ничего не услышал. Только издалека донесся заполошный крик какой-то ночной птицы.
— Игорек, подойди, пожалуйста, — еле слышно позвала Оксанка.
Я присел рядом с ней и взял её махонькую ладошку в свою. Она была теплая и мягкая.
— Ты чего не спишь? — требовательно осведомился я. — Завтра нам опять в путь, и ещё неизвестно каким он будет. Тебе сейчас надо набираться сил, Ксюха.
— Посиди немножко со мной, — попросила она. — Что-то не спится, хотя голова совсем чумная. Я вообще не понимаю, что со мной творится последнее время.
— Это все нервы, ласточка. Вот выберемся из этой передряги, и сама увидишь, как быстро все изменится к лучшему.
— А мы выберемся? — Ее глаза сверкали в темноте, отражая блеск костра. — А вдруг…
— Никаких вдруг быть не может, — уверенно произнес я и тихонько сжал ее ладошку. — И не из таких передряг выбирались. Патронов столько, что можно целый месяц в одиночку Курильские острова оборонять. Можешь не волноваться — перестреляем всех, кто косо взглянет. Только пальцем ткни в того, кто не понравится.
Правда, я сам сомневался в успешном исходе неожиданной авантюры, в которую нас втянули, не спросив разрешения. Но девчонке об этом знать не следует. Пусть будет уверена в нашей неизбежной победе.
Она поднесла мою руку к лицу и прижалась к ней пылающей щекой. Та почему-то оказалась мокрой.
— Что с тобой, Ксюшка? — Я наклонился над ней. — Ты чего плачешь? Рука болит?
— Нет. — Она виновато улыбнулась. — Мне страшно, Гошик. Я боюсь, что нас всех убьют.
И тут же без всякого перехода выпалила на одном дыхании, обвивая мою шею руками:
— Иди ко мне. Я хочу, чтобы ты был только моим…