— Да нет, толстяк общительный попался. Вот я и поплакался ему в жилетку о своей никчемной жизни.
— А если серьезно?..
— А если серьезно, то меня сейчас больше интересует, что мы будем делать дальше. Когда прилетим в Россию.
— Ничего, — Николай пожал плечами. — Разойдемся, как в море корабли. Я двинусь к своим толстозадым боссам, а вы с Ксюшкой отправитесь, наверное, домой.
— И все? — В моем голосе сквозило явное недоверие.
— И все, — спокойно сказал он. — Я обстоятельно доложу обо всем, что произошло за последние дни. А там пускай они решают, как им быть и с кем чачу пить.
Что он врал, было несомненно. Больно уж нежным стал его взгляд, а манеры вкрадчивыми. Так они и оставили меня в покое. Но и делать было нечего. Пришлось сделать радостную рожу, словно я ему поверил. Но и он вряд ли поверил в мою искренность. Только виду не подал.
Ещё через некоторое время мы оказались на борту лайнера. Доставить нас в целости и сохранности взялась авиакомпания "Сибирь". Аэробус, взревев движками, стал выруливать на стартовую прямую. А я сидел и смотрел в иллюминатор, счастливый оттого, что возвращаюсь на родину, и обеспокоенный, что путь наш пролегает в пределах досягаемости украинских ПВО.
Оторвавшись от земли, самолет взмыл ввысь и, на прощание сделав круг над аэропортом, стал стремительно набирать высоту и скорость, пока не вонзился иглой в нежную вату облаков. Дух захватило, и сразу же вспомнилось, как несколько дней назад мы так же вылетели из Москвы в Швейцарию. Знать бы, что так все обернется, лучше бы сиганул с высоты без парашюта, только бы с девчонками не случилось того, что, к несчастью, произошло.
— Не надо, Гошик, не мучай себя, — Оксанка прижалась щекой к моему плечу, раскусив меня как грецкий орех. — Все равно ничего не изменишь. И не твоя в этом вина.
— С чего ты взяла, что я мучаюсь? — Мои брови удивленно заскользили вверх. — Ты же знаешь, что я просто боюсь летать.
Ксюшка хмыкнула и, поймав мою руку в свои ладошки, сказала просто, без затей и выкрутасов:
— Пусть будет по-твоему. Только я же не слепая, все вижу и чувствую.
— Ты глухонемая, — пошутил я и слегка щелкнул её по носу. — Так что могла бы и промолчать ради приличия.
— Ты все ещё считаешь меня маленькой? Только и делаешь, что подтруниваешь на до мной. А я уже не ребенок, Филин. И пора бы тебе с этим согласиться. А то…
— А то что? — Я удивленно воззрился на нее, поразившись наглому шантажу.
Дожил! Даже эта пигалица стала мне угрожать. Что же со мной произошло? Тоже мне, гроза нижегородской мафии. Если дело и дальше так пойдет, то скоро меня и бомжи начнут гонять, как шелудивую собаку.