Кейн все еще не расслаблялся. Тогда я подползла к нему и пристроилась рядом.
— Кейн, если ты опять начал ревновать, то прекращай немедленно. Я могла уйти от тебя, но осталась здесь, помни это, пожалуйста.
Мы сидели, прижавшись друг к другу. По лицу Кейна было видно, что он о чем-то напряженно думает. Мне было страшно интересно, о чем, но спрашивать я не хотела. Может, о том, о чем он хотел спросить еще утром? Скажем, о том, как я к нему отношусь? И что я должна буду тогда ответить? Но его следующий вопрос чрезвычайно удивил меня.
— Что ты сделала с компом?
— Что?
— Что ты сделала с компом? — повторил он. — Как ты смогла испортить его, не залезая внутрь?
Я хихикнула и прижала колени к груди, обнимая их руками и опуская голову.
— Я поменяла параметры процессора в БИОСе. Не волнуйся, правильные я записала, надо только вернуть прежние, и все будет нормально.
Он некоторое время пристально смотрел на меня, потом выругался:
— Твою мать! А я начал уже прикидывать, какую материнку поставить. Как ты узнала об этом? Не каждая девушка вообще знает, что такое БИОС, не говоря уж о параметрах процессора.
Я усмехнулась:
— Мой предыдущий парень — помнишь, я говорила тебе утром — был отвратительным любовником, но отличным айтишником. Он часами рассказывал мне про различия ОС и прочие премудрости.
Кейн усмехнулся и задал следующий вопрос.
— А почему ты оказалась в этой школе?
Я могла держать пари, что он спросил не то, что хотел. Это было очевидно. Но, если Кейн так хочет это знать…
Я удобно устроилась у него на груди и начала рассказывать про свою семью, про археологические раскопки, на которых вечно пропадали мои родители, про свою жизнь у многочисленных теток, которым меня подбрасывали на время экспедиций…
Кейн внимательно слушал, иногда задавая вопросы. Потом ему пришлось самому рассказать про свою жизнь. Постепенно мы оба замолчали. Мирное спокойствие, воцарившееся между нами после бурного непонимания последних дней, убаюкивало. Наверное, мы оба задремали, все так же обнимая друг друга, потому что я буквально подскочила на кровати от оглушительного стука в дверь и крика Мэтта:
— Кейн, открывай, иначе я выломаю дверь.
— Что за черт? — пробормотал Кейн, приглаживая рукой встрепанные волосы, слез с кровати и отправился открывать.
Я осталась сидеть на его кровати, соображая, что происходит. Так меня и застали ввалившиеся в комнату ребята — заспанную, растрепанную, в одной футболке Кейна, надетой на голое тело.
Мэтт не нашел ничего лучшего, чем присвистнуть.
— Мы, кажется, помешали, — ухмыльнулся он.