Яр восторженно воздел руки и меч засиял еще ярче, впитывая ослепительные лучи Ярилы-солнца.
Один лишь Тарус выглядел встревоженным. Что принесет им этот неведомый, но несомненно могучий меч? Этого он не знал.
Пора было и уходить. Вишена, отерев со лба выступивший пот, бросив последний взгляд на зияющий чернотой ход в пещеру и вдруг пораженно замер.
Барельеф у расщелины изменился. Черт словно отпрянул назад, испуганно вытянул руки перед собой; знакомого меча в его руках больше не было.
– Эй! Глядите! – крикнул Вишена остальным.
Тарус впился глазами в барельеф. Боромир, стоящий рядом хмуро оглядел камень и тихо, сквозь зубы, процедил:
– Жуткое место… Уйти бы…
Люди застыли перед ходом, разглядывая ожившую скалу и гадая, что же это может значить.
Голос, раздавшийся сверху, застал всех врасплох.
– Чего всполошились?
Вверху, на обрыве, опираясь на длинный резной посох, стоял давешний седой старик и ветер точно так же, как и вчера, шевелил его длинную белесую бороду.
– Кто ты, старче? – крикнул резко Тарус. – Как твое имя?
Старец поднял руку:
– Удачи вам, храбры! Добудьте Книги!
Он на секунду умолк, словно размышлял.
– А имя мое – Базун!
Старик не двинулся и не ушел. Он просто растворился на фоне прозрачной небесной голубизны.
Вдалеке закричала чайка.
Солнце неподвижно застыло прямо над головами путников и жгло так, словно хотело выпить всю, до последней капли, влагу из их изнуренных тел. Сухая каменистая почва стелилась под ноги и каждый шаг поднимал в раскаленный воздух небольшое облачко пыли.
Никто не заметил перехода – еще в лесу начали попадаться небольшие, лишенные растительности проплешины. Постепенно их становилось все больше, и, вот, они уже весь день шагают по жаркой непонятной пустыне, а солнце и не думает садиться: висит себе в зените и печет, и печет, и печет… Так, что пот заливает глаза и даже мысли цепенеют и размягчаются. И что плохо, они давно не встречали воды. Последний раз пили из ручейка в лесу, когда Боромир устраивал отряду привал.
Невесел Боромир-Непоседа, тяжкие думы одолевают вожака лойдян. И Тарус стал мрачнее тучи, насупился, втянул голову в плечи, уныло плетется рядом с Боромиром. Видать, плохи дела…
Вишена облизал пересохшие губы и покосился вправо – рядом мерно вышагивал Славута-дрегович. Куртку он давно снял, мускулистое лоснящееся тело влажно поблескивало. Вишена знал, что выглядит так же. Отряд страдал от жары и все сбросили лишнюю одежду.
Пустыня. Откуда она здесь, в лесном краю? Вишена испытал похожее чувство недоумения и подвоха, когда нечисть водила его в Черном. Идешь, не останавливаясь, целый день, а получается, что топчешься на месте, кружишь по одним и тем же дубравам да перелескам. А после забредаешь совсем в другую сторону, к чертям на кулички.