— Переходим к запасному плану! — скомандовал паук, и лятхи бросились следом за целью.
Пушистые твари, расправив крылья, умчались наверх и перекрыли подступы к комнате уана. Синкопа, мельтеша лохматыми лапами, догнал Келефа и, спустившись по стене на уровень его лица, спросил, как бы невзначай:
— Эй, в чём дело?
— Шанс добиться успеха, не располагая информацией, слишком мал, — был ответ.
— То ли во дворе его осенила идея, то ли мы опоздали, — истолковал Хахманух. Он выбивался из сил, пытаясь не отставать.
— Может, мы сначала всё обсудим? — предложил Синкопа. — Куда спешить?
— Время и отлив никогда не ждут детей Океана и Лун.
— Он прекращает страдать и начинает что-то делать, — протараторил червь.
— Что именно? — уточнил паук.
— Поговорю с Парва-уаном, — ответил Келеф.
— Поговорит с Парва-уаном! — быстро объяснил Хахманух.
Синкопа едва не споткнулся:
— Слушай, я понял, — сказал он. — Всё, отбой! Отбой!
Крылатые твари, вздохнув с облегчением, отбежали в сторону, позволяя Сил'ан пройти.
— Пол в зале до сих пор вымазан сажей, — заметил тот, скрываясь за дверью своей комнаты.
— Это был намёк, — определил паук.
Червь ненадолго задумался.
— Так, — пробасил он в конце концов. — Два варианта. Первый: пусть разбираются те, кто забавы ради заплевали грязный пол. И теперь его не берёт даже очищающее зелье!
— Лучше второй, — дружно сказали драконикусы.
— Ладно, — легко согласился Хахманух. — Тогда те, кто до сих пор не вытащили брата из окна.
Стража не посмела преградить ему путь, и Марбе с силой налёг руками на тяжёлые бронзовые створки врат; те поддались, пропуская его в залу, где заседал совет. Она освещалась шариками света, роившимися внутри пиал из красного стекла. Десятки чёрных шкур оборотней устилали пол, покрывали возвышения, на каждом из которых сидел важный старик в белом платье. Колонны, массивные и тяжёлые, уносили купол так высоко, что лучи света не могли до него дотянуться.
Старики сидели полукругом, а перед ними возвышался покрытый шкурой мурока трон — пустой. В каменных стенах, раскрашенных яркой оранжевой краской, не было ни окна, ни щели. В душном воздухе пахло старым мехом и потом, а по стенам прыгали, извивались и плясали чёрные и красные фигуры людей — нарисованные, если смотреть прямо на них, но стоило повернуться к ним боком, как они начинали кривляться в неверном свете пиал.
Старики шумели, увлечённые спором, Голос бил в барабан, призывая к порядку. Уан криво улыбнулся и, шагнув вперёд, отпустил створки. Металлический гром подпрыгнул к куполу и обрушился на ничего не подозревавших людей. Иные старейшины схватились руками за голову, прикрывая уши. Разговоры смолкли, летни обернулись к вратам, а в воздухе тревожно гудела, затихая, низкая нота.