Конечно, будь госпожа Одезри умна и при этом столь же амбициозна, мы бы давно разделались с ней, ибо такая женщина могла бы положить начало новой традиции, которая к слабым и порочным властителям добавила бы ещё более беспутных, нечестивых и глупых владычиц. Однако, вы называетесь уаном, и потому ваше сходство с нашей госпожой не зачтётся вам как добродетель.
— Я понимаю, — ответил Хахманух.
— Вы так осторожны, — улыбнулся старейшина, — будто ожидали, что я стану травить вас как врага, и никак не можете поверить в радушную встречу. Что ж, ваш поступок тем более смел, раз вы ничего не знали.
— Я пришёл сюда потому, что без поддержки людей уан бессилен, — перевёл червь.
— Здравая мысль, — согласился Орур. — И весьма вовремя — я бы сам пришёл к вам, если бы вы не оказались расторопнее меня. Сейчас не время для разногласий меж нами. Я ведь послал воинов, хотя не сказать, чтобы счастлив был подчиниться Тадонгу. Сегодня от них прилетела птица: толпы людей идут в крепость — у нас нет других укреплённых поселений. Они говорят, что деревни у границы на востоке сожжены дотла.
Келеф поднял голову и уставился на человека.
— На востоке? — с сильным акцентом переспросил он, встревоженный.
— Да, — ровно подтвердил Орур. — Похоже, уан Каогре опередил уана Марбе.
Хин наблюдал, как две пушистые твари тащат к воротам призрак кареты, днём напоминавший облако. Оба лятха вцепились в пухлые края зубами и пятились, плотоядно урча. Даже драчливые люди и те унялись при виде подобного чуда: перестали возиться и кричать за навесами и как один уставились во двор.
Мальчишка с упоением мечтал о том, чтобы превратиться в крылатый клубок меха и тоже двигать облака — это была бы прекрасная жизнь, уж куда лучше скучной человеческой. Жизнь, в которой каждый день случалось бы чудо, с каждым рассветом начиналось новое восхитительное приключение, и можно было бы, расправив крылья, умчаться в раскалённую высь от всего, что давно опостылело: от виноватого взгляда матери, от смерти отца — что если там, в высоте, он ждал, живой? Наконец, от страха и непонимания: для чего просыпаться, повторять ежедневный ритуал бодрствования и вновь погружаться в сон — чего ради жить, что там, впереди? Всё тот же замусоренный двор крепости.
Хин знал, что из года в год на него будут смотреть со всё большим разочарованием — он не оправдает надежд. «Но зачем подражать благородным, — в который раз думал рыжий упрямец, — если я никогда не стану одним из них? Зачем внушать мне, что я наследник, если мать всегда будет принимать решения за меня, а мне не хватит духу пойти ей наперекор? Неужели я не могу сбежать и найти своё место? Неужели так всё и будет тянуться?»