Однако камня у нее не было, а то, чем она могла сейчас воспользоваться, — совсем иная сила, новая и еще мало знакомая ей, и вряд ли на нее стоит очень полагаться. Джелита наблюдала за водорослями и пыталась что-нибудь придумать. Вода давала этой нечисти жизнь и служила ей опорой. Джелита поймала себя на том, что тихонько твердит заклинание, известное ей с детства и, быть может, для детей и придуманное, чтобы учить их знанию о том, что лежит в основе всех перемен.
— Воздух и земля, вода и пламя…
Пламя — извечная противоположность воды. Огонь испаряет воду, вода гасит огонь. Пламя… пламя, пламя — как пульс, стучало у нее в мозгу. Джелите было знакомо это ощущение — верный признак того, что заклинание вот-вот сработает. Но почему — пламя? Как может огонь быть ответом на ее вопрос? Неужели с его помощью…
— Капитан! — позвала она Стимира. Тот хмуро оглянулся, всем видом показывая, что лучше бы она ему сейчас не мешала.
— Есть ли на корабле масло, чтобы гасить волны в шторм?
Капитан посмотрел на Джелиту с таким снисхождением, словно она была не в своем уме, но она продолжала говорить, не обращая на это внимания.
— Как ты думаешь, капитан, можно ли зажечь водоросли?
— Зажечь? На воде? — Стимир на мгновение растерялся. — Использовать масло, чтобы устроить пожар на море? — Он лихорадочно соображал. — Не знаю, госпожа, загорятся ли водоросли, но попробовать можно. — Он крикнул: — Алавин, Джокул! Три мешка с маслом — на палубу!
Три кожаных мешка с густым маслом, вываренным из стеблей лангмара, припасенные в трюме на случай шторма, вынесли на палубу. Стимир сам надрезал мешки, их на веревках спустили за борт и масло стремительно растеклось по поверхности воды.
Масляное пятно увеличивалось, а тем временем один из матросов забрался на ванты, взяв с собой самострел, который был заряжен особыми воспламеняющимися иглами — такими пользовались в морских сражениях, когда нужно было поджечь вражеский корабль.
Люди на судне не спускали глаз с масляного пятна, которое уже замедлило движение водорослей — они словно вязли в нем, утрачивая свой буро-красный цвет. Наконец, матрос начал стрелять, и в пределах пятна то здесь, то там вспыхивали языки пламени.
Над горящими водорослями заклубился удушливый дым, и вскоре все люди на корабле закашлялись, поскольку ветер нес этот жуткий чад прямо на них, а пламя все усиливалось и с ревом рвалось к небу. Стимир засмеялся:
— Хорошо горит!
Но загорятся ли водоросли, не пропитанные маслом? От всего этого фейерверка будет мало проку, если огонь не перекинется на те их скопления, что закрывают путь к логову кольдеров.