Раньше мы жили. Жили широко, соседей не стыдились. Вот свадьба. Обязательно из начальства кто. Поднимет стопку, скажет несколько слов о молодой семье, а потом застолье своим чередом. Не без драки, да, а чего ж, молодые, кулаки чешутся, энергия, телесная радость. Свадьба без драки — не свадьба, а синяки сойдут. Широко мы жили, не то что сейчас, каждый свое пиво сосет у телевизора. И верили же! И все нас уважали. А как же? Мы ж всех кормили. Солидарность, и все нас уважали.
Я на войну не попал, бронь была, ответственная должность, а приятель рассказывал, что немцы такие ж мужики, мы им здорово навешали, они потом у нас строили все. А не суйся! А сейчас, чуть что, сразу набегают защитники, никому не навешаешь, хотя я на войне и не был, мне обидно. Потому что раньше порядок был и все нас уважали, а теперь ни порядка ни хрена, хлеб дорожает и проезд, ни на корочку не смотрят, ни на что. Пенсия грошовая, прибавляют плохо.
А кто ж знал, что так будет? Мы ж в светлое верили, мы ж молодые были, всю жизнь на службе. А теперь использовали и бросили как собаку, ложись — помирай, никому до тебя дела нету. А Пашка говорит: не зуди. Отцу так говорит.
Уехать бы в деревню. Я сам-то из деревни. Но и там как жить, сил нету, все на службу ушло, был молодой — верил, а сейчас никому не нужен. Нинка только приедет, обиходит, а в деревне у нас пруд, и лесок на пригорке, и поля, поля. Дома все крепкие были, зажиточные, потому что раньше был порядок. Выйдешь утром на речку, вздохнешь полной грудью, а над рекой вроде как туман клочьями и вода плещет, течет в неведомые края. А жизнь-то вся впереди, впереди, слушай. И вдалеке — малиновый звон. Хоть тогда кто ж о Боге думал, мы в другое верили.
Нету Хозяина, нету. Нужен порядок, вот что я тебе скажу.
Иванов лежал в дрейфе. По телевизору показывали двенадцатую серию невесть чего. Да неважно. Все там были молодые, красивые, успешные, единственное, чего им там не хватало, так это справедливости в окружающем мире, и за нее они бились самозабвенно. Круша челюсти и ломая хозяйские табуретки. Или любви им там не хватало, черт его знает. Мелькают, говорят чего-то, ты дремлешь на диване, прихлебывая остывающий чай, завтра на работу. Все цветное, чего еще. Забава для бедных. Завтра должна быть любовно-постельная сцена с главной героиней, коренной москвичкой с мягким украинским выговором, но очень аппетитной, надо пораньше отпроситься с работы, нельзя такое пропустить.
Звонила Любасик, ей завтра к врачу, просила забрать Лизку с танцев. Сказал, что, наверное, не смогу, скоро сдача проекта, надо покорпеть над пояснительной запиской с Огородниковым. Ты ж знаешь это чучело. Конечно, Любасик знала это чучело, еще бы. Посочувствовала, как может посочувствовать человеку бывшая жена, с которой вроде как расстались друзьями. Киношный герой забрался в святая святых мафии и озирался вокруг с видом человека, которому уже осточертели эти грязные стены и обломки ящиков под ногами.