Телефон еще. На кой леший его изобрели? Для удобства и быстроты связи вроде. Так нет, он меня вылавливает в точности когда я моюсь или не спеша просматриваю журнал в сортире. Я несусь к нему как ужаленный, роняя клочья пены или натягивая штаны, и, как правило, это кто-то ошибся или чего-то продают ненужное мне.
Хочется избавиться от этого непроходящего чувства досады. О несделанном, неуспетом или успетом, но не вовремя. От этого постоянно гложущего чувства утраты возможности, как у бегуна, не вошедшего в призовую тройку.
Хочется побыть одному или хотя бы при не очень большом скоплении народу. Хочется простора и воздуха для дыхания, не омраченного чужим сопением. Воды для плескания и плавания, не замутненной соседским фырканьем, и тишины, тишины хочется, чтоб только травка шевелилась, водичка журчала и птички пели. Даже хрен бы с ними, с птичками, пусть только травка и водичка.
Хочется, чтоб на все хватало или хотя бы меньше хотелось. И отдохнуть, отдохнуть. Отдохнуть и расслабиться.
И хочется всего этого поскорее, как можно скорей. А то долго мне не выдержать.
Он уже почти все забыл. Забыл высшую математику, физику, логику, немецкий язык. Забыл, как платят в трамвае, как ждут последнего автобуса, как вскакивают в проходящую электричку. Забыл, как варить пшенную и манную кашу, как заваривать чай и сколько времени варятся яйца «в мешочек». Он забыл, как различать звания по звездочкам на погонах, как гладить штаны расческой и кто был ротный старшина. Он забыл запах снега, и луга, и леса, и мокрого асфальта. Он уже не помнит, где первый раз поцеловался, при каких обстоятельствах потерял девственность и где познакомился с женой. Из памяти стерлось, сколько весил при рождении его сын и когда сделала первые шаги его дочь. Он не помнит, во что был одет его дед, когда того хоронили, он не помнит лисьего бабкиного воротника, он не помнит, где у него хранятся носки, трусы и носовые платки. Забыты лица родителей, школьных и институтских друзей и большинства коллег по разным рабочим местам. Он не помнит, как вселялся в нынешнее свое жилье и как выглядело прежнее. Он не помнит отчества Пушкина, имени Островского и что написал человек со смешным именем Хемингуэй. Он как будто никогда не знал, что бывает, если порезать палец, ухватиться за кипящую кастрюлю, упасть с высоты. Он разучился водить машину, плавать, ездить на велосипеде. Он больше не умеет определить время без часов, угадать погоду на ближайшее время и кто из приятелей может его обмануть. У него не держится в голове, что писали во вчерашних газетах, показывали утром по телевизору и что он сам видел еще вечером. Для него никогда не было строительства пирамид, написания Библии, Ледового побоища и Великой Октябрьской революции. Ему просто ни к чему отягощать память курсами валют, ценами на рынке и разницей между докторской колбасой и краковской. Все равно забудет.