«И еще он был теплый», — подумалось. Теплый, вот как.
Он был готов разрыдаться. Сорокатрехлетний мужчина с налаженной жизнью был готов разрыдаться при воспоминании о досадном периоде в его жизни.
«Я его найду», — решил Веревкин и принялся за поиски со свойственной коллекционерам методичностью. Ни цирка, ни зоопарка в городе не водилось, значит, надо искать междугородние перевозки. Неделю он обзванивал все в городе транспортные конторы и службы, которые могли б пролить свет на нынешнее местонахождение слона, и наконец в одной диспетчер, погоняемый мольбами и увещеваниями, пролистал журнал поездок и обнаружил в нем заказ на перевозку слона, сделанный Зелюковичем из дома одиннадцать по улице Краснолесной. Слона перевезли в зверинец, что в соседней области. Жизнь показалась Веревкину чуть-чуть лучше. По правде сказать, больше радости за последние лет десять он испытал лишь однажды, когда на зональной конференции коллекционеров его наградили специальным дипломом.
Ну конечно, не бросился Веревкин сломя голову в соседний город. С месяц он боролся с собой, убеждая себя, что ни на кой не сдался ему этот слон. «Слон»! — произносил Веревкин про себя и фыркал возмущенно.
Его повысили до начальника участка, работал он теперь не по сменам, зарабатывал больше и зажил совсем хорошо, со своей коллекцией маркированных кирпичей и зазеленевшим снова газоном под окнами квартиры. К соседскому беспокойному существованию он после эпопеи со слоном начал относиться философски и снисходительно. Слушая приглушенный несколькими стенами ор давешнего камышового бандита, он усмехался и думал, что, конечно, по сравнению со слоном во дворе это сущие пустяки.
В соседнюю область занесло его довольно случайно — пришлось подменить коллегу, слегшего с простудой, и отправиться туда на конференцию по рационализации труда.
Само собой, поперся он в зверинец, не переставая себе напоминать, что слон — животное и не помнит никакого Веревкина с его рафинадом, в который он собирался подмешать к тому же яду. Но рафинаду на всякий случай купил, небось не оттянет руки тот рафинад.
Слон заметил Веревкина издалека, что было странно. Веревкин знал, что слоны близоруки. Заметил и начал топтаться, негромко гудеть и пыхтеть, выпуская из хобота облачка пара и взмахивая ушами, отчего напоминал развеселившийся чайник. Стоял конец сентября, и по утрам бывало прохладно. Веревкин, вспотевший от волнения и проклинающий себя за неожиданную чувствительность, поднял руку с кульком рафинада навстречу слону и прибавил шаг.
Их разделял забор из толстенных железных брусьев и ров. Во рву, по идее, должна была быть вода, но воды не было. И Веревкин с мыслью: «Что это я, черт возьми, делаю?» — спрыгнул в бетонную канаву и протиснулся меж брусьев чуть не потеряв шляпу.