– Ну, что я говорил? – долетело сбоку.
На броню ближнего кара вылез пехотинец, тот самый, который застрелил Фамбу под холмом у реки. Он стоял в расслабленной позе, положив руки на винтовку, висящую на груди, и смотрел на мордатого механика, выглянувшего из люка.
– Это он! – заявил кибертех. – Теперь ты видишь?
– Не узнаешь? – произнес капитан, по-прежнему глядя на меня. Ухмыльнулся. – Хорошо они тебя обработали.
– В поселке были дети! – с ненавистью крикнула Кати. – Вы убили их! Убили беззащитных людей!!
Капитан наклонил голову, произнес в люк:
– Оператор, что на сканерах?
– Чисто, – донеслось из отсека. – Живых не обнаружено, только трупы.
– Да, как видишь, все мертвы, – офицер обнажил в усмешке ровный ряд зубов и жестко добавил: – Бросайте оружие, сопротивление бесполезно.
Я кивнул Владасу с Вонгом, бросил ружье на землю и поднял руки. Кати застыла в напряженной позе, держа дробовик стволом вниз. Один глаз у нее нервно дергался, губы беззвучно шевелились.
– Не надо… – тихо начал я, но француженка подалась вперед.
Вонг оказался быстрей меня, выбил у Кати дробовик, толкнул ее к транспортеру и швырнул оружие солдатам.
– Эй, уроды, выпустите нас! – хрипло крикнула Кати в очередной раз, надеясь, что солдаты за переборкой ее услышат. – Куда везете?
Но в ответ лишь монотонно гудел двигатель транспортера, шуршал под колесами песок, по днищу иногда постукивали камушки.
Заковав в наручники, нас посадили в запасной отсек для аккумуляторных батарей – лучше тюрьмы не придумаешь. Люк запирается снаружи, в боковой стенке есть маленькая отдушина, забранная решеткой, через которую едва проникал воздух, да и тот был с примесью выхлопных газов. Хорошо, что нам фляги оставили, только водой и спасались; смочив мою порванную на лоскуты безрукавку, обмотали лица тканью, чтобы дышалось легче.
Оазис остался далеко позади, отмахали по пустыне прилично. Вначале я ориентировался по лучам заходящего солнца – транспортер и кары сопровождения катили строго на восток. Потом окончательно стемнело, и чувство направления потерялось. Непроглядную черноту отсека изредка разрезали лучи фар машин сопровождения, подчинявшихся неслышным командам капитана по радио. Они перестраивались, и тогда я приникал к отдушине, пытаясь определить, где мы едем.
Владас обреченно молчал, некоторое время Кати пыталась убедить его вместе с нею докричаться до солдат, но нейротехник ушел в себя, замкнулся и не обращал внимания ни на уговоры, ни на угрозы француженки. В итоге она сорвала себе голос и просто устала, бросив отчаянные попытки получить ответы от солдат.