— Убит? — растерянно переспросил Новосельцев, невольно делая шаг назад.
— Да ты что — не знаешь? Ты же был на его корабле.
— После первого рейса я сошел, как вы приказали.
— Хорошо сделал, — насупился Корягин.
Корягнн отошел от Новосельцева и повернулся к нему спиной.
— Эх, Крутов!.. Не верится мне… — глухим и отчужденным голосом произнес он. — Такого катерника… Иди, лейтенант…
Новосельцев вышел из штаба. Около дерева с иссеченным стволом стояла одетая в военную форму молодая женщина и плакала. Новосельцев узнал в ней жену Крутова Лину. Около нее, переминаясь с ноги на ногу, стоял командир катера лейтенант Кожемякин и что-то говорил ей.
Он подошел к ним и поздоровался.
— Неужели это правда, Виктор? — Лина посмотрела на него умоляющими глазами, в которых блестели слезы.
У Новосельцева Сжалось сердце.
— Я не знаю, Лина, — сказал он.
Она вытерла платком глаза и, не прощаясь, пошла по дороге. Новосельцев посмотрел на расстроенное лицо Кожемякина и спросил:
— Что же произошло?
— А я сам не знаю. Сел на камни, похоже. Я дал ему конец, но сдернуть не удалось. Огонь был сильный, пришлось рубить конец и отходить.
Лицо его сморщилось, как от зубной боли.
— Да что один катер! — воскликнул он. — Весь десант в Южную Озерейку сорвался, много людей погибло. Слышал ты об этом?
— Как? — поразился Новосельцев. — Не может этого быть!
— Подробности я не знаю, но факт, что все корабли с десантниками на рассвете вернулись. Говорят, что нарвались на сильный огонь. Гитлеровцам удалось потопить несколько наших кораблей. Пойдем в штаб, поинтересуемся.
— Потом зайду, — сказал Новосельцев, ожесточенно потирая подбородок. — Катер на воду буду спускать…
«Что же произошло?» — спрашивал себя Новосельцев по дороге в эллинг. Ему еще не верилось ни в смерть Крутова, ни в неудачу десанта в Южную Озерейку.
На душе стало неспокойно. Все кругом теперь казалось ему тоскливым — и голые деревья, с которых слезинками капали дождевые капли, и сырая земля, и бурое неспокойное море, и небо в лохматых мрачных тучах.
«Что же все-таки произошло?» — в который раз задавал он себе вопрос.
4
Корабли держали курс на Южную Озерейку.
Полковник Громов стоял на командирском мостике канлодки и молча смотрел в темноту. В разговор с командиром корабля он не вступал, лишь время от времени сердито покашливал, тряся бородой и топорща усы.
Командир канлодки, видимо, тоже не был словоохотлив. Кроме отрывистых команд, он не произнес ни одного слова.
Разведчики разместились на корме. Коган рассказывал одесский анекдот, и хохот разносился по всей палубе. Крошка стоял, как маяк, возвышаясь над всеми, и с любопытством новичка рассматривал корабль.