— Шторм не предвидится?
— Синоптики угрожают. Говорят, что у крымского берега штормовая погода.
— Может захватить?
— Вполне.
Гридневу наскучило сидеть в кубрике, и он поднялся наверх. Около носового орудия он остановился и прислушался к песне, которую вполголоса пел командир Пушкарев. Певец сидел на корточках, прислонившись плечом к тумбе, и ни на что не обращал внимания.
Доля рыбацкая, жизнь незавидная,
Эх, тяжела и грустна,
Потом и кровью добытая,
Долгие ночи без сна…
Гриднев дождался, когда певец затих, и спросил:
— Балаклавский, что ли?
Пушкарев вскинул на него глаза.
— Как догадался?
— По песне. Слышал ее в Балаклаве у рыбаков. Правда, давненько, лет двадцать назад.
Он присел рядом с Пушкаревым.
— Рыбаком был, значит?
Пушкарев промолчал.
— Нравилось мне в Балаклаве, — продолжал Гриднев. — Бухта хорошая, и рыбаки отчаянные. Остался бы я там жить после гражданской войны, да жена не захотела, в деревню потянула. Да и мне, признаться, море наскучило за пять лет службы. Решил на земле осесть. Жил в деревне, а о Севастополе и Балаклаве долго тосковал. Тянуло меня туда, как телка к корове.
Видимо, тон, которым говорил Гриднев, подкупал комендора, и он со вздохом проговорил:
— И мое сердце туда рвется. А зачем — не знаю. Мне в Балаклаве не жить больше.
— Почему? — удивился Гриднев.
— Ничего родного не осталось там у меня, кроме камней, — голос у него звучал глухо и слегка дрожал. — Дом разбомбило, мать и двух братьев убило, отец погиб под Одессой. Невеста была, и ту, наверное, немцы в Германию увезли или погубили. После войны подамся куда подальше. А вернись домой, все будет напоминать.
Он опять замолк и отвернулся.
Близость крымского берега навела на воспоминания и Глушецкого. Там, за громадой воды, родной город, знакомые улицы, Графская пристань… Глушецкому вспомнился теплый весенний вечер на Историческом бульваре, тот самый вечер, когда он объяснялся в любви Гале Мартыновой, технику коммунального отдела. Если говорить точнее, объяснялся он не вечером, он с вечера до полночи водил ее по аллеям бульвара, не решаясь сказать про свои чувства. Лишь в полночь, когда Галя заявила, что у нее устали ноги и пора домой, он решился… Как будто недавно это было, а сколько событий за это время произошло!
— Подходим! — прервал его размышления Новосельцев.
Глушецкий подозвал Гриднева и приказал ему собрать всех разведчиков на палубе.
Матросы начали готовить к спуску шлюпку.
Не доходя метров двухсот до берега, катер застопорил ход.
— Гребцами пойдут боцман Ковалев и матрос Токарев, — сказал Новосельцев. — Они должны разведать дно у берега. Раньше здесь подход был хороший. Но за последнее время шлюпки, высаживающие разведчиков, не возвращаются. Это подозрительно…