Ему удалось не унаследовать эту страсть, потому что он в буквальном смысле этого слова сбежал из дома — в академию, где с головой погрузился в науку, где непоколебимость логики брала верх над чувствами и абсурдностью. Жизнь в Кембридже спасла его.
Спасла ради чего? Как ни крути, он был и остается сыном Тадцеуса Эшуорта.
Положив ногу на ногу, Колин съехал на сиденье чуть вниз и откинул голову на подушку.
Его рука потянулась к ней, прежде чем он успел осознать, что делает. Он погладил ее щеку, прикоснулся к едва заметной царапине на подушечке пальца. И неожиданно спросил:
— Ты все еще веришь в меня?
Холли медлила с ответом, и внутри у него все замерло. Потому что теперь все, чем он в себе гордился, его уравновешенность, сдержанность — все это зависело от ее ответа. Увы, наука вовсе не спасла его.
Зато когда она ответила, ее произнесенное шепотом «да» возродило его так, как не возродило бы ничто другое. Колин подвинулся ближе к ней, и уже через мгновение она оказалась в его объятиях, их губы встретились, дыхание смешалось. Его страсть тут же проснулась, его сердце открылось чувству, которое окутало все его существо и заставило произнести нежданные слова, которые проскользнули с его губ прямо в солоноватую сладость ее рта:
— Если бы все сложилось иначе, если бы я не был членом семьи Эшуортов, я бы попросил твоей руки еще несколько месяцев назад.
Холли застыла в его объятиях.
Колин чуть отодвинулся назад, а затем прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза.
— Ты должна это знать, ты заслуживаешь этого, — проговорил он. — С тех пор как мы ездили на верховую прогулку в Харроувуде, я понял, что ты для меня — идеальная женщина, что я никогда не захочу никакую другую женщину так же сильно, как хочу тебя… Ты была так хороша тем утром, — промолвил он. — Так мила, свежа, откровенна… И из-за этого я снова вспомнил о своей семье. Господи, Холли, ну как я мог привести тебя в свою семейку?! Я не могу предложить тебе такую жизнь, какой ты заслуживаешь.
Глаза Холли наполнились слезами, и она заморгала, а затем сердито смахнула рукой одну слезинку, скатившуюся ей на щеку.
— Тогда ты просто глупец, Колин Эшуорт! — Отодвинувшись от него, Холли устремила взгляд в окно. — Я бы осталась с тобой, несмотря ни на что.
Да, и это самое ужасное. Потому что ни последствия того, что он обворовал королеву, ни возможный мятеж жителей Бриарвью, если он не вернет жеребца, не причинили бы ему такую острую боль, как осознание того, что она страдает из- за него. Это же видно невооруженным глазом.
— Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? — безучастным тоном спросила Холли.