— Как же, знаю, еще бы не знать — он мне зарплату платит, — усмехнулся чеченец. — Хорошую зарплату. И мне остается, и для республики хватает.
— Ну вот. Мне надо все махинации с этими товарами «А» и «Б» предать гласности. Вы, надеюсь, не станете возражать? — повернулась я к лейтенанту.
— С какой стати? — удивился тот. — Так будет гораздо удобнее и для нас. Не мы ведь разоблачаем. А арестуем потом, если прикажут, конечно, — мы.
— Ну вот. Тогда помогите мне собрать здесь все нужные документы, — попросила я своих спасителей. — Их тут полно. А главное — не забыть вот это, — я кивнула на стену, где висело коллективное фото. — О-очень может пригодиться…
ГЛАВА 19
Не надо беспокоиться о Цицероне
Магомед и лейтенант помогли мне подобрать документы, я сняла со стены фото, и мы покинули злополучный офис на улице Чекистов. У входа нас ждала машина. За рулем сидел соплеменник Магомеда, такой же небритый и молчаливый.
— Сначала его в больницу, потом ее домой, — скомандовал Магомед.
— Да я могу и подождать, — попробовал возразить лейтенант.
— Слушай, кто здесь командует — ты или я? — повернулся к нему чеченец. — Я сказал — тебя первого, значит, так надо, понял?
Тот больше не спорил. Мы завезли лейтенанта в областную больницу, потом меня доставили домой.
По привычке, выходя из машины, я внимательно осмотрелась. Магомед заметил это и усмехнулся:
— Слушай, тебе сейчас бояться не надо. Этот гад — трусливый. Мы всех его людей убили, он теперь в какую-нибудь щель забьется и тихо будет сидеть. Или убежать попробует. Ему сейчас не до тебя.
Я вынуждена была согласиться. Поднявшись на свой этаж и уже открывая дверь (как давно я здесь не была!), я внезапно вспомнила об одном деле, не терпящем отлагательства. Я словно услышала слова Жвания: «В каждой партии есть 5–6 упаковок с измененными свойствами, и вот они-то таят смертельную опасность». Я взглянула на часы — был третий час ночи, — секунду поколебалась, потом все же позвонила к Ольге Павловне. Вдруг она до утра почувствует себя плохо, примет заграничное снадобье, и именно эта упаковка окажется смертельной?
На мой звонок никто не откликнулся. Немудрено — спит, наверное. Я позвонила еще, потом еще раз десять. Тихо. Вот это уже странно: Ольга Павловна, я знаю, спит очень чутко. Если у меня допоздна засиживаются гости, она иногда жалуется, что не могла заснуть. Я еще раз взглянула на дверь, ведущую в соседнюю квартиру. Что таится за этим молчанием?
Потом открыла свою дверь. Я не была дома с того дня, когда меня вынес отсюда, завернутую в мешок, Спиридон. Все так же валялся опрокинутый в борьбе стул, лежал на столике оставленный Жвания договор, в котором были подробно описаны мои права на случай всяких непредвиденных обстоятельств…