— Нарвем букетов невесты, — легко согласился Саня. — Только увидим клумбу с букетами невесты — и сразу же нарвем.
Он спрыгнул с автобусных ступенек, подхватил Соню. Донес до ЗАГСа и только там опустил на землю.
— Ненормальный, — бормотала Соня, отряхивая юбку. В автобусе к синей ткани прилип какой-то белый пух. — Сань, я вся грязная, смотри!
— Дома мы тебя разденем, — пообещал Санька. — И помоем. Будешь чистая.
И вдруг на них обрушился вопль.
— Рубинштейн! Рубинштейн!
По шоссе, не разбирая дороги, к Саньке мчался, раскинув руки, какой-то парень. Мчался, радостно голося и подпрыгивая на ходу.
— Рубинштейн, Сашка! Я еду мимо, смотрю — и правда ты! Ты сегодня что, тоже женишься, да?
— Женюсь, — подтвердил Санька, пожимая парню руку. — А почему «тоже»? Я вроде в первый раз женюсь.
— Так и я! — просиял парень, продолжая подпрыгивать. — У меня невеста знаешь какая? Мы с ней расписались с утра!
— Поздравляю, — сказала Соня.
Парень всем корпусом обернулся к ней.
— Здравствуйте, вы меня извините, пожалуйста, что я так набросился, я просто его давно не видел и очень обрадовался. Надо же, думаю, Рубинштейн тоже женится, во дела. Я и не знал.
— Такие новости надо знать, — Санька подмигнул Соне. — Мы уже сто лет собирались.
Жениться они решили три месяца назад. Санька сказал: «Сонь, а чего это мы с тобой до сих пор не женаты?», и Соня тоже удивилась — правда, чего? Пошли в тот же день, подали заявление, назначили регистрацию. Потом, в автобусе, вспомнили, что Санька забыл родителям сообщить.
— Подождите! — еще раз подпрыгнул парень. — Подождите секундочку, я сейчас!
Он убежал так же стремительно, как появился.
— Сань, это кто?
Саньку вечно находили какие-то люди и сообщали, что он их лучший друг.
— Так это же Андрюха Вишневецкий! Ты не помнишь? Мы с ним статью писали в прошлом году, он у нас дома как-то был.
У них «дома», в съемной комнате размером с книжный шкаф, успело перебывать столько народу, что Соне было трудно запомнить всех. Но она старалась.
— Андрюха, — повторила она. — Вишневецкий. Я поняла.
Парень тем временем появился снова. В руке он держал роскошный белый букет.
— Вот! — Андрей поклонился, вручая Соне цветы. — Это вам. Поздравляю! И тебя, Сашка, ты молодец! Живи сто лет!
И Андрей Вишневецкий исчез, испарился, оставив после себя только шелково-белый букет в руках у Сони.
Букет показался Соне какой-то редкой игрушкой. Кроме живых цветов и шелковых листьев, в букете были жемчужинки, бусинки и, кажется, даже маленький колокольчик. Соня таких букетов не видела никогда.