Но теперь любопытство угасло, уступило место чувству куда более властному. На меблировку его гардеробной она не обратила внимание: отметила только, что строгая, выдержанная в темных тонах отделка гармонирует с мужественным обликом владельца. Она видела только Адамса: без пиджака, рубашка расстегнута, волосы слегка взлохмачены. Барбара прислонилась к дверному косяку и окинула его ласкающим, словно прикосновение, взглядом, наслаждаясь зрелищем широких плеч, узких бедер, мускулистых рук…
Адамс увидел ее отражение в зеркале и замер на месте, вопросительно приподняв брови.
— Спички найдутся? — дрогнувшим голосом произнесла она. — Мне пришло в голову поиграть с огнем.
Какую-то долю секунды Реймонд просто смотрел на гостью, словно не веря своим ушам. Затем шагнул к ней.
В его властных объятиях ощущалось нечто новое, и в поцелуе тоже. И жар, и страсть, и требовательный пыл исключали всякую поспешность. Словно их любовь была предопределена свыше, и остаток вечности завещан именно им, и никому другому.
Реймонд увлек Барбару в спальню. Краем глаза она заметила массивную мебель — сверкающий черный лак и инкрустация в восточном духе. Но в следующее мгновение его поцелуи заставили полностью отрешиться от окружающей действительности; в мире существовал только он — ни на что другое не осталось ни сил, ни времени, ни желания.
Отвечать на его ласки казалось таким естественным, таким привычным. Однако она знала: сколько бы раз ни свела их страсть, наслаждение не утратит новизны, не войдет в привычку. Каждое прикосновение заставляло ее страстно ждать следующего, и вот наконец тело ее затрепетало в блаженном экстазе, и только он мог утолить сладостную боль желания и притушить пожар…
После этого Барбара долго лежала неподвижно, обессиленная, усталая, наслаждаясь сладостной истомой, чувствуя мягкое прикосновение его пальцев, поправляющих непослушный белокурый локон. Казалось, они одни в пустынном мире, и ни звук, ни запах, ни свет извне не нарушат зачарованного безмолвия.
Барбара смутно сознавала, что минуты идут, что тени постепенно смещаются, но вот некое неясное, беспокоящее воспоминание властно напомнило о себе. Почему же ей не все равно, который теперь час.
Она потянулась к часам. Реймонд лениво приоткрыл один глаз.
— Что такое?
— Время, — напомнила Барбара.
— Половина шестого. И что с того?
Она резко села.
— Твои гости званы к шести!
Адамс потянулся и снова привлек ее к себе.
— Гости подождут.
— Конечно, подождут. Но что они при этом подумают?
Реймонд широко улыбнулся.
— Действительность превосходит все самые смелые ожидания, ты не находишь? Еще минут пятнадцать наши.