- Макс… - я обняла и прижала его к себе, на глаза навернулись слезы. Он зарылся руками в мои волосы.
Я понимала, что должна, наконец, собраться с духом и сказать ему правду.
- Макс…
Вдруг со стороны прихожей послышался возглас:
- Мама!
Меня словно прошибло током. Заготовленные слова выветрились из головы. Макс, также как и я, на секунду замер, а затем, вскинув голову, уставился на что-то видимое только ему, мне же обзор закрывал журнальный стол.
- Ты? – напряженный голос друга подтвердил, что детский голосок не был слуховой галлюцинацией. Но почему столько ненависти в одном слове? Ответ пришел слишком быстро.
- Я смотрю, вы времени даром не теряете, – с насмешкой процедил до боли знакомый баритон. Почему-то захотелось стать малюсенькой букашкой и просочиться под диван, на котором я лежала, придавленная тяжелым телом Мака. Вжавшись в спинку, я боялась поднять голову и встретиться взглядом с Тениэлем.
- Мама! – опять раздался голос Дениски.
Значит, не послышалось!
Звук детского голоса придал смелости. Приподнявшись на локтях, я осторожно выглянула из-за столика и растерянно уставилась на Тениэля, который одной рукой бережно прижимал к себе Дениску, а другой - опирался о дверной косяк. Торс мужчины слегка отклонился назад, ноги были скрещены, отчего создавалось впечатление, будто Тэль давно стоял у двери и наблюдал за нами.
Этого не могло быть! Казалось, глаза обманывали меня. Я зажмурилась и тряхнула головой.
- Не поможет, – словно угадав мои мысли, холодно изрек мираж.
Открыв один глаз и убедившись, что те, кого мне действительно хотелось видеть, стоят в проёме, я открыла и второй.
Я чуть было не бросилась к сыну, но меня пригвоздил к месту взгляд Тениэля, полный холодного презрения. Замерев, я поедала глазами своего ребенка.
Заспанное личико сына взирало на меня с радостной улыбкой. Его голубая пижамка со слониками и босые ножки с поджатыми от холода пальчиками… все было таким милым и родным!
Обхватив ручками мужскую шею, сын доверчиво льнул к мощной, обтянутой белой футболкой груди Тениэля. Это было так трогательно! Как будто отец и сын никогда не разлучались.
Я давно перестала мечтать о том, что когда-нибудь увижу их вот так – по-семейному прижавшимися друг к другу. Дениска казался уменьшенной копией Тэля, но волосы у него были моими. А вот выражения лиц у отца и сына разительно отличались.
В то время как припухшие ото сна губки сына улыбались, а голубые глазенки светились от радости, поджатые губы Тениэля, превратившись в тонкую суровую линию, выдавали с трудом сдерживаемый гнев. Прищуренные глаза горели точно два уголька - того и гляди пожар устроит.