О, как ей хотелось, чтобы крохотное существо называло бы ее мамой… Черт! Почему она себя так изводит? Может быть, если бы Макс знал, что случилось пять лет назад, он бы выбирал слова и не разрывал ей сердце всеми этими разглагольствованиями о семье и детях? Но Лаура не могла заставить себя рассказать ему о трагедии. Признавшись, она окончательно сломается и будет рыдать дни напролет. От этого пострадают только Уолтер и Сью.
Лаура положила в сковородку изрядное количество чеснока и уже подумывала вылить туда целую бутылку острого соуса «чили». А потом затолкать эту смесь вместе со сковородкой Максу в глотку!
— Какой аромат, — повел носом Макс, подойдя к плите. — Обожаю чеснок. Держи свое вино. За здоровье!
— За что мы еще можем пить здесь? — пробормотала она, сделав большой глоток.
— За нашу удачу!
— Это ты называешь удачей? — вспылила Лаура, швыряя на сковороду томатный соус и королевские креветки. — Несчастный крошечный домишко, ураганный ветер и потоки дождя, двое странных детей наверху и… И хуже всего — ты!
— Лаура…
— Замолчи! — взвилась она.
Ей хотелось ссоры, битья посуды — чего угодно, только не его нежности, не его теплого низкого голоса, проникающего в ее измученную душу и подзуживающего броситься к Максу в объятия и найти там утешение и защиту.
Они ужинали в напряженной тишине. Лаура не поднимала глаз от тарелки. Тем не менее она чувствовала, как ласково смотрит на нее Макс, и готова была расплакаться.
— Это я, да? — вдруг тихо спросил он.
— Да, это ты! — истерично выкрикнула Лаура и с силой воткнула вилку в креветку. — Это — я, а это — ты! У нас что, проблема с распознаванием? Кем еще, черт возьми, ты можешь быть?
— О, перестань, Лаура! Ты прекрасно поняла, что я имел в виду. Тебе почему-то трудно находиться со мной рядом из-за того, что мы когда-то были любовниками. Но это уже быльем поросло, и мне кажется, что мы уже пережили то время, не так ли?
Это ты пережил, чуть не сорвалось у нее с языка, но не я. У меня на сердце осталось слишком много шрамов. Не решаясь сказать правду, Лаура стала жевать креветку, которая показалась ей вдруг куском резины. Покончив с моллюском, она начала ковырять вилкой в тарелке, выискивая, во что бы еще ее воткнуть. Или я убью Макса, в бешенстве подумала Лаура. Нанизав на вилку все грибы, она неожиданно процедила с нелепой надменностью:
— Пережито, но не забыто.
— Посмотри на меня, — тихо попросил Макс.
— Нет уж, обойдешься.
— Боишься?
— Не желаю подчиняться приказам.
Макс запрокинул голову и громко, от души рассмеялся. Лаура с негодованием подняла на него глаза, полные горечи. Их взгляды скрестились.