Логика Бисмарка была настолько убедительна, последовательна и неоспорима, что, слушая его, король не мог с ним не согласиться и, в конце концов, отдавал ему принятие любого решения. Хотя нередко чувствовал в глубине души, что если бы этот Бисмарк захотел убедить его в обратном, он сделал бы это с такой же несокрушимой логикой.
...
«У Бисмарка были поразительные способности к манипулированию людьми – даже прожженными дипломатами, знавшими толк в лукавстве» ( Б. Тененбаум . « Отто фон Бисмарк и его Второй Рейх »).
«Его путь всегда шел по краю европейской пропасти, он всегда одним глазом следил за настроением великих держав, пока другой, как глаз укротителя, не выпускал из поля зрения своего короля; не раз игра казалась проигранной, но если верно, что, как гласит турецкая пословица, удача влюблена в дельного человека, то она, должно быть, признала в Бисмарке самого дельного, ибо удача выпадала ему почти всегда…» ( Э. Людвиг, « Бисмарк »).
Samois-sur-Seine. Château de Belle fontaine,
июнь 1863 г.
« Дорогой дядюшка!
Уже 19 июня! Вот что значат расстояния! Вам не стыдно, что Вы так забыли свою племянницу? Что же, у меня больше нет дядюшки? Стыдитесь, стыдитесь, вы не только не навестили нас, но даже не написали! Вы решили изменить своим друзьям по Биаррицу? Друзьям с “Утеса Чаек”? Я часто получаю новости от вас – читая газеты! Если сознаться, осмеливаюсь осуждать поступки своего дядюшки, и не хочу скрывать это от него! Простите такой маленькой дурочке, как я, что она позволяет себе судить Вас [за роспуск парламента и введение цензуры]! Это очень дерзко с моей стороны, но вы же знаете, что племянницы, особенно если их баловать, способны на все. Именно поэтому я позволю себе сказать, что порой даже чувствую облегчение, когда выцарапываю имя своего любимого дядюшки из газеты.
Прилагаю новый портрет вашей племянницы, которая носит теперь короткую стрижку, и сильно похудела, отчего некоторые утверждают, что она стала безобразнее, а другие находят ее прехорошенькой. Кому верить?
Адье, мой дорогой дядюшка, мое почтение госпоже фон Бисмарк. Жму вашу руку, будьте счастливы и довольны всем. Что еще она могла написать ему? Княгиня, замужняя женщина, жена дипломата – как еще она могла дать ему знать, что думает о нем, гуляя днем в Фонтенбло, бредит им по ночам, помнит его сильные руки и мечтает о встрече?
Да она вообще не имеет права писать ему!
Но уже пять месяцев – целых пять месяцев! – нет от него ни письма, ни записки! Он вычеркнул ее из своей жизни? Он забыл ее? Но как он мог? Разве не писал он, что думает о ней ежедневно? Разве она не чувствует по ночам его сильные руки на своем разгоряченном теле? Разве она не ощущает его сокрушительного вожделения? Нет, больше она не может ежеминутно прислушиваться к скрипу ворот и ждать парижского почтальона. Если он не ответит из своего дурацкого Берлина, то и она вычеркнет его из своей жизни!