Да, то, что до поездки в Вайнхайм им обоим казалось лишь несбыточной и дерзкой мечтой, – стало теперь реальным ежедневным раем! Пока Николай Орлов корпел в гостинице над очередным трактатом, они были предоставлены сами себе и своей страсти. В закрытой от людских глаз морской лагуне Кэтти, расслабленная истомой, лежала на теплом песке, а Бисмарк, устроившись рядом, цветком ромашки медленно вел по ее плечу.
– А что для вас важнее: любовь или политика? – спросила она.
Но обессиленный Бисмарк промолчал, и она повернулась к нему:
– А?
– Политика это не из области чувств… – произнес он нехотя.
– А откуда?
– Well… Политика это когда ты слышишь поступь Бога, идущего через всю мировую историю. И тогда ты прыгаешь за ним и пытаешься поймать кончик его пальто… Скажи мне честно, это Бог тебя мне послал или Горчаков?
Кэтти взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала.
– И все-таки? – настаивал он.
– Молчи! – сказала она между поцелуями. – Теперь это не имеет значения…
Бисмарк закрыл глаза. Теперь это уже действительно не имело значения.
– Знаешь, я очень за тебя боюсь… – вдруг шепотом сказала она.
Он открыл глаза:
– Почему?
– Ты слишком смелый.
Он усмехнулся:
– Таких не бывает – «слишком».
– Бывает… Но помни: у меня большие крылья. Как у аиста. И они всегда над тобой. Даже если меня не будет…
Он взял ее тонкую руку:
– Ты будешь всегда, – и поцеловал каждый ее палец.
Князь Орлов, Бисмарк в широкой соломенной шляпе и некто Гамбургер, горбун, которого в письме Иоганне Бисмарк отрекомендовал интеллигентным good fellow, завтракали втроем на открытой веранде гостиничного ресторана. Гардер, хозяин гостиницы, сам подавал им все новые и новые блюда и вина.
– Все вкусно! Вкусно! It’s so gooood! – хвалил его Бисмарк.
Он был возбужден и сам добавлял вино в стаканы Орлова и Гамбургера. Но Гамбургер предупредительным жестом накрыл свой стакан.
– Напрасно! – сказал ему Бисмарк. – Мужчина должен выпивать в день три бутылки вина. Посмотрите на англичан. Пока пили вино и виски, они владели миром! А как только пришла эта новая мода на диеты и чистую воду, вся их империя распалась!
Кэтти, одетая по-пляжному, влетела на веранду и прямиком – к их столику. Что-то явно изменилось в ней – теперь она вся светилась так, как светятся только женщины, познавшие счастье.
– Дядюшка Бисмарк, Monsieur le Grand! Чмок, чмок! Я на прогулку сейчас не пойду, а после купания отправляюсь в Байон, в город! Адье!