— У Нэнни болят зубы. Шэрон и Бриджет пошли в церковь, а кухарка — на кухне, где ей и положено быть.
— Все ясно. Ну что же, моя радость, если у нас так много детей, почему бы нам не избавиться от некоторых?
Томас, положив голову на отцовское плечо, сосал большой палец. Колин застыла на пороге комнаты, которую делила со старшей сестрой. На лице у девочки, слышавшей этот вопрос, мелькнуло недоумение. Близнецы Мэри и Рон в кои-то веки замолчали и воззрились не друг на друга, а на родителей.
Эмма переводила взгляд с одного своего ребенка на другого, и в ее карих глазах замелькали искорки смеха.
— Нет! Оставляем всех. Я люблю этих маленьких разбойников, хотя время от времени они сводят меня с ума. Давай дадим им еще один шанс!
— Ну что же, я не возражаю, — согласился Киллоран. — Если, конечно, ты не предпочтешь отправить их на конюшни.
— Для этого мы еще малы, — вздохнул Рон. — А то бы мы с удовольствием. Правда, Мэри?
Сестра кивнула.
— Пожалуй, верно, — Киллоран сделал вид, что задумался. — Но вас ведь можно отдать кому-нибудь в обучение. Скажем, лудильщикам.
— Если нас отдать в обучение, вам придется платить за это деньги, — заметила рассудительная Колин.
— Тогда просто выставим их из дома? — Киллоран повернулся к жене.
— Да ты не способен выставить из дома даже никого из собак, — фыркнула Летиция. — Всем известно, что у тебя самое доброе сердце во всей Ирландии, папа.
— Боюсь, найдутся такие, кто с тобой не согласится, — усмехнулся Киллоран. — Ладно, если уж я не способен быть с вами строгим, может быть, это удастся вашей матери.
— Маловероятно, — Эмма притянула к себе близнецов. — Нет ничего хуже, детки, чем раскаявшийся негодяй. Жизнь с таким человеком — сплошное несчастье.
— Это наш папа, да? Раскаявшийся негодяй? Я тоже буду таким, — Рон всегда и во всем старался подражать отцу. — И ты, Мэри?
Киллоран, словно в ужасе, закатил глаза.
— Знаете что, дети? Идите на конюшню и попросите Билли показать вам нового жеребенка. А ваша мать пока получит передышку на четверть часа, — граф передал Томаса Летиции.
— Передышку на четверть часа? Неслыханная милость, — хмыкнула Эмма, но дети уже сбегали по лестнице.
В доме наступила полная тишина, и это было удивительно.
— Что, любовь моя, слишком много детей? — шепнул Киллоран жене.
— Да нет, — она удивленно подняла брови.
— Значит, слишком много Ирландии? Мы не выбирались никуда уже целых десять лет.
— Тоже нет.
— А как начет твоего мужа — раскаявшегося негодяя? Не устала от него?
— У меня лучший муж в мире, — Эмма расплылась в улыбке.
— Тогда будем надеяться, что Билли удастся задержать детишек подольше, чем на четверть часа, — Киллоран показал жене глазами на спальню.