У него не было миллиона сестерциев, чтобы заплатить его за право быть принятым в коллегию жрецов нового римского божества, но Калигула не посчитал нужным спросить у дяди согласия, а просто прислал приказ. Дескать, ему необходим в этой коллегии близкий родственник, издевательски писал он, тем более, что покойная очень любила и почитала его. Клавдий рассмеялся хриплым, лающим смехом. Друзилла ни разу не сказала ему доброго слова, осыпала при каждой встрече издевками и оскорблениями. И теперь он должен приносить ей жертвы после ее смерти, лишившись всего, что имел, по прихоти алчного Калигулы.
Занавес в таблиний неожиданно резко откинулся, пропуская раба с посланием в руках. Слуга положил его перед хозяином и, небрежно поклонившись, вышел. Клавдий тяжело вздохнул. Его презирает даже собственная челядь, даже мать нередко поносила его последними словами, не стесняясь присутствия рабов. И ее смерть не улучшила его положения, наглые рабы совсем распустились, воруют и хамят, а ему жаль продать их перекупщику, и нет средств купить новых. Замкнутый круг презрения и одиночества сжимается все сильнее, и единственная прореха в этом тесном обруче — Германик Гемелл.
Клавдий сломал печать, скрепляющую восковые таблички.
«Тебе и огню! — гласило их содержание. — Молодая особа посвящена и обещала содействие. Излишне любопытный теперь не помеха.
Да помогут нам боги!»
И, хотя письмо было без подписи, Клавдий догадался, что его автором был Макрон. Значит, он все-таки рассказал молодой Мессалине все, что они задумали. Старик в ярости сжал воск. Глупцы! Как можно довериться девчонке? А под любопытным, наверняка, Макрон имел в виду Эмилия Лепида. Неужели он убит? Клавдий содрогнулся. Агриппа предусмотрительно бежал, отрекшись от них. Что ж, у него не хватило выдержки и силы духа решиться быть с ними до конца в таком серьезном заговоре. Но он пожнет плоды в случае успеха, Ирод всегда предпочитал загребать жар чужими руками. Клавдий позавидовал ему. Это Макрону уже нечего терять, над его головой висит Дамоклов меч, готовый пронзить в любое мгновение.
Клавдий тоже мог бы уехать из города и в безопасности дождаться исхода заговора. Но тихий дом в Капуе уже не принадлежит ему, а приказ цезаря обязывает оставаться в Риме. Старик застонал от бессилия. Пусть его жизнь никчемна, но он дышит, а, значит, существует.
Он медленно поднялся и отправился к ларарию. Нужно помолиться, чтобы боги защитили его и принесли удачу.
Торжественный обед в дворцовом триклинии подходил к концу. Гай Цезарь пригласил всю римскую знать, чтобы объявить о решении сената обожествить его любимую сестру. Сенаторы и избранные всадники долго рукоплескали этому событию и на все лады превозносили императора. Никто не осмелился возражать или, хотя бы, усомниться в нужности этого распоряжения. Нет, все искренне ликовали, предвкушая новые торжества и игры в честь этого события. Немалая часть возлияний на этом празднестве была совершена в честь небожителей, которых осчастливили появлением новой прекрасной богини.