— Вам очень больно? — проговорила она.
Пожилой мужчина вскочил с места и преградил ей дорогу.
— Не приближайтесь к нему, сестра!
Элинор отступила на шаг, удивленная и немного напуганная. Мужчина наклонил голову в легком поклоне.
— Не хотел вас обидеть, сестра, но он может впасть в ярость, если к нему приближается кто-то незнакомый.
С этими словами он поглубже надвинул капюшон на голову молодого, прикрыв его расширившиеся не то от злобы, не то от страха глаза. Дыхание юноши сделалось реже, он начал успокаиваться.
— То, что видите у него на лице, это старая рана, — пояснил пожилой. — Ее сумели залечить, но душа не исцелилась, ее терзает смертельная мука. — Жестом он предложил Элинор отойти еще дальше. — Не сочтите за обиду, — повторил он, — но так будет безопасней.
Она ничуть не обиделась, ее тронуло явное внимание старшего к молодому, его речь выдавала в нем не простого человека. Но кто он может быть?
— Я нисколько не обижена, сэр, — сказала она, подчиняясь и отступая еще дальше. — Если несчастному молодому человеку неприятно присутствие женщины, я поручу его заботам мужчины. У нас в лазарете есть и монахи, и миряне.
— Да, сестра, — в голосе мужчины появились властные нотки. — Я просто требую этого, и пускай тот человек следует моим распоряжениям. Только тогда я могу надеяться, что больной обретет сравнительный покой. Извините, если это нарушает ваши правила.
— Здесь, в Тиндале, мы сделаем все, добрый господин, что может принести пользу страждущим. Я поручу моей помощнице, сестре Анне, узнать все ваши пожелания, а вашему спутнику поможет один из наших братьев.
Пожилой собеседник еще раз поклонился.
— Миледи, я принял вас не за ту, кем вы являетесь…
— Все мы равны под Господом, сэр… Да, я настоятельница Элинор.
— А это, — он кивнул на молодого, — сэр Морис, мой хозяин, рыцарь с далекого севера нашей страны. Мое же имя, если это нужно, Уолтер.
Не очень-то похоже на правду, подумала Элинор, что человек с такой правильной речью и таким полным достоинства взором был всего-навсего слугой этого юноши. Да и одежда, хотя и потрепанная, была у него явно не дешевле, что и у его так называемого хозяина.
Кто же они друг другу, если не хозяин и слуга? Отец и сын? По возрасту вполне подходят. Просто родственники? Изуродованные лица обоих не позволяют заметить сходство, если оно и есть. Но для чего скрывать это?
Что было заметно сразу — на их одежде не нашиты кресты. Выходит, они оба не крестоносцы? Или не хотят, чтобы их считали таковыми. Однако ранения говорят, пожалуй, о противоположном.