— Час от часу не легче! — воскликнула Анна. — Значит, вина брата Томаса в том, что он крепкий мужчина? Вы уже почти договорились до того, что он и совершил это убийство!
— Успокойтесь, сестра, — нашла нужным вмешаться Элинор, с тревогой глядя на Ральфа. — Вы только что сказали, коронер, — продолжала она, — что вас могут упрекнуть, даже наказать, если вы не арестуете нашего монаха? Кто эти люди? И где они находятся? В монастыре? В деревне? Насколько мы вас знаем, Ральф, вы всегда отличались достаточной самостоятельностью в решениях.
На лице у Ральфа было написано полное нежелание продолжать разговор, но уважение к настоятельнице перевесило.
— Убитый был крестоносцем, достопочтенные сестры, — с любезностью, которая стоила ему немалых усилий, ответил он. — И этот казус, как выразился бы мой уважаемый братец-шериф, делает самое убийство намного более значительным.
— Мнение вашего брата никогда вас особенно не волновало, Ральф, — с ехидством произнесла Анна. — Почему такая перемена?
Как видно, Ральфа не слишком задел ее тон, потому что он начал всерьез растолковывать обеим женщинам, что происходит у них в стране.
— Перемена не во мне, добрые леди, — сказал он, — а в нашем королевстве. Здоровье короля Генриха не становится лучше, он слабеет, а значит, слабеет власть. Но такого не должно быть, и такого не потерпит принц Эдуард, который вот-вот вернется в страну. Насколько я понимаю, мой брат сознает это и не хочет оказаться в числе тех шерифов, кого посчитают слабыми, не умеющими разоблачать, а еще лучше — предотвращать различные преступления. В том числе убийства преданных солдат короля.
— Откуда вы знаете, как будет настроен принц? — спросила Анна.
— Об этом нетрудно догадаться. Лорд Эдуард — истинный воин и не может не испытывать добрых чувств к тем, кто побывал вместе с ним на Святой земле. Подлое убийство такого человека в Англии должно быть раскрыто. Причем как можно скорее. Этого потребуют от моего брата, и, таким образом, его судьба зависит сейчас в какой-то мере от меня. И я не могу с этим не считаться… Времена меняются, должен меняться и я.
— Наш король Генрих, — сказала Элинор, — был достаточно милосерден. Он сохранял жизнь немалому числу преступников, покаявшихся в своих грехах. Не думаю, что мы должны свернуть с этой тропы добросердечия и сострадательности.
— Как раз за это многие называли короля чересчур благодушным, даже женоподобным, и не одобряли его. Не думаю, что принц Эдуард пойдет по стопам своего отца, а мой брат-шериф просто уверен, что такого не будет, и потому уже начинает готовиться к переменам и требует того же от нас. Он успел уже и мне пригрозить, что лишит должности, если я оступлюсь или быстро не слажу с одним из самых важных дел. А убийство крестоносца именно такое дело. — Ральф устало замолчал и попеременно взглянул на обеих женщин. — Извините за прямоту, но не думаете ли вы, леди, — спросил он с чуть заметной улыбкой, — что, если меня прогонят с работы, такого коронера вам больше нигде не найти?