— Милая… — произнес он, — милая… — словно только что проснулся, когда заметил, что Дагни умолкла.
— Что такое, Хэнк? — мягко спросила она.
— Ничего. Кроме того, что тебе не следовало звонить Стэдлеру. — Его лицо светилось доверием, голос звучал радостно, успокаивающе и нежно. Больше она ничего не могла заметить, он выглядел как обычно, и только отчетливая нотка нежности казалась странной и новой.
— Я чувствую, что не следовало, — согласилась она. — Но не понимаю, почему.
— Я объясню тебе, — он подался вперед. — С твоей помощью он хотел удостовериться, что он по-прежнему тот же доктор Роберт Стэдлер, каким был прежде, хоть и понимает, что больше им не является. Он хотел, чтобы, вопреки его поступкам, ты отнеслась к нему с уважением. Он хотел, чтобы ты сфальсифицировала для него реальность, словно его величие сохранилось. Но Государственный научный институт будет сметен с лица земли, словно его и не было. А ты — единственная, кто может сделать это для него.
— Почему я?
— Потому что ты — жертва.
Она изумленно воззрилась на него. Он говорил уверенно, ощутив неожиданную, жестокую ясность, словно в его взор ворвалась новая энергия, сливая неразличимое и непонятое в единый образ, в единое направление.
— Дагни, они творят нечто, нам непонятное. Они знают что-то, чего не знаем мы, но мы должны это узнать. Я пока не понимаю всего, но начинаю различать части единого целого. Этот мошенник из Государственного научного института испугался, когда я отказался помогать ему притвориться честным покупателем моего металла. Он очень сильно испугался. Чего? Того, что он назвал общественным мнением? Нет, это не совсем подходящее название. Почему он должен был испугаться? У него есть оружие, тюрьмы, законы, он мог захватить все мое литейное производство, если бы захотел, и никто не встал бы на мою защиту, и он знает это. Так почему он должен был опасаться, что я подумаю об этом? Но он испугался.
Он ждал, что это я стану убеждать его, что он не мошенник, а мой клиент и друг. Именно этого он ожидал от меня. Того же ждал от тебя и доктор Стэдлер: ты должна была вести себя так, словно он великий человек, и словно он никогда не пытался разрушить твою железную дорогу и мои металлургические заводы. Я не знаю пока цели, которой они добиваются, знаю только, они хотят, чтобы мы притворялись, будто видим мир таким, каким они притворяются, что его видят. Они ждут от нас неких санкций. Я пока не знаю, каких именно, но, Дагни, я понимаю, что если нам дороги наши жизни, мы не должны давать им этих санкций. Даже если они подвесят тебя на дыбе, не сдавайся. Пусть они разрушат твою железную дорогу и мои заводы, не сдавайся им. Потому что единственное, в чем я уверен, это наш последний шанс на спасение.