И всё же в обморок я не упал. Отчасти потому, что у меня в голове, похоже, по-прежнему не было ясной картины. Я выскочил из дома и рванул к мосту так быстро, как только позволяли мои молодые ноги.
Или, вернее сказать, по направлению к мосту. Потому что, не добежав до него, я впервые за весь тот день встретил на острове человека. Он был довольно неряшлив на вид и одет чуть ли не в лохмотья. Не стой он прямо посреди грязной дороги, я пробежал бы мимо.
Он сказал мне что-то на языке, который я принял за русский, и я отчего-то остановился. На голове его белела седина, а на лице и подбородке пробивались спутанные пучки волос: не настоящая борода, а всего лишь последний штрих к его неопрятному и запущенному внешнему виду. Конечно, в тот момент я и сам, наверное, выглядел не лучшим образом.
Я уже по привычке ответил: «Английский». Надо думать, в тот момент я здорово запыхался.
— Что ты держишь в руке? — спросил он у меня — этими самыми словами, и вполне разборчиво.
Я разжал кулак и показал ему медаль. Мне было бы всё равно, даже если бы он схватил её.
— Тебе известно, что это значит? — спросил он, произнося с нажимом каждое слово.
Я покачал головой.
— Праздник Сна Теотокос, — сказал он. — Большая честь — владеть такой медалью. Их раздают только в Праздник. Они несут благословение.
В свете того, что я только что видел, в благословение это было довольно сложно поверить.
— Но чтобы разделить его, ты должен каждый раз перекреститься. Вот так.
И он изобразил для меня тот жест, который я уже знал от мальчика. В Восточной церкви это делается иначе, чем у католиков, как вам, наверное, известно. Я и забыл об этом, пока он мне не напомнил.
— Я отшельник, — сказал он, — и долгое время был паломником. Сейчас я единственная христианская душа на этом острове, где когда-то их было так много.
Хоть и зелен я был, но, услышав это, я склонил голову.
— Помни и живи, — сказал он. — Помни и живи долго.
Затем, не улыбнувшись мне, он отправился своей дорогой, а я, порядком успокоившись, не торопясь добрался до моста.
…Старик замолчал.
Мы не ожидали, что история закончится на этом месте, и удивились.
— Что значит «Праздник Сна как-его-там?» — довольно безрезультатно спросил Гэмбл.
— Это ежегодное празднование в православной церкви, — ответил старик. — Но подробности вам придётся узнать самим.
— И талисман всё ещё действует? — спросил бармен.
— По моему убеждению, он сработал в нескольких ситуациях — и это при том, что меня воспитали в вере, где подобным вещам нет места. Мне, конечно, не стоит ждать, что он будет работать вечно.