За происходящим уже наблюдали несколько сестер, в том числе Альдегонда и Маргарита. Никто не говорил ни слова.
— Зачем уносят нашу святую? Куда они ее забирают? — вопрошала подавленная, сбитая с толку Розамунда.
Ну что тут ответить?
— Наверное, в место получше этого, — промямлила я. Для святой Марии Морской нет места лучше. Ее место здесь, у нашей часовни, чтобы каждый мог к ней прикоснуться.
Розамунда со всех ног бросилась к мирянам.
— Воры, ворюги, не трогайте ее, не забирайте! — хрипела она.
Я побежала следом.
— Осторожнее, сестра, не ушибись!
Только Розамунда не слушала — уже ковыляла к дверям часовни, у которых миряне тягали статую, пытаясь не повредить мраморные ступени.
— Что вы творите?! — вопила Розамунда.
— Поберегись, сестра! — закричал рабочий. — Не путайся под ногами! — Он ухмыльнулся, показав почерневшие кривые зубы.
— Это же святая! Наша святая заступница! — От гнева глаза Розамунды едва не вылезали из орбит.
Отчасти я понимала Розамунду. Долгие годы великанша-святая — если она впрямь святая — была частью монастыря. Сколько жизней и смертей прошло перед ее каменным ликом. Сколько молитв прочитано под ее бесстрастным взглядом. Круглый живот, широкие плечи статуи — вся черная глыба утешала нас своим немым присутствием, казалась островком незыблемости в бурном море перемен. Убрать ее сейчас, в это смутное время, значит осиротить нас в пору, когда поддержка особенно нужна.
— Кто так велел? — спросила я.
— Ваш новый духовник, сестричка. — Мирянин едва взглянул на меня. — Все, спускаем ее, осторожнее!
Я оттащила Розамунду от ступеней. Секундой позже статуя, которую с обеих сторон поддерживали рабочие, скатилась по бревнам и рухнула на дорожку, подняв клубы пыли. Рабочий с гнилыми зубами поправил статую, чтобы лежала ровнее, а его помощник, рыжий парень с задорной улыбкой, подогнал телегу для погрузки.
— Зачем снимать ее с места? — спросила я.
— Нам так велели, — пожал плечами рыжий. — Может, вам новую привезут. Эта же старее старого!
— Что вы с ней сделаете?
— В море бросим, — без обиняков ответил рыжий. — Нам так велено.
Розамунда стиснула мою руку.
— Они не смеют! — воскликнула она. — Мать настоятельница им не позволит! Где же она? Где наша настоятельница?!
— Я здесь, ma fille. — Бесцветный голосишко был под стать его владелице. Как ни странно, Розамунда притихла и уставилась на девчонку. В глазах бедной обескураженной старухи мелькали то страх, то надежда.
Мать Изабелла стояла на пороге часовни, сложив руки на груди.
— Пора нам избавиться от этого богохульства, — начала она. — Она тут слишком давно, а островитяне — народ суеверный. Они молятся ей, зовут Русалкой… Ради бога, у нее и хвост есть!