— Закончишь? Когда?
— Надеюсь, скоро. Замкнутое пространство не по мне.
Я подлила в бак еще кипятку, снова заклубился едкий пар. Помешивая белье, я гадала, что затеял Лемерль.
— Это самое дело наверняка тебе очень важно, — наконец проговорила я.
— Почему наверняка? — насмешливо спросил Лемерль.
— Ты вряд ли явился сюда лишь ради потех над монахинями.
Деревянными щипцами я выудила белье из бака и бросила в ушат с крахмальным раствором.
— Ну, — я повернулась к нему со щипцами в руках, — зачем ты здесь? Чего добиваешься?
Лемерль шагнул по мне и, к моему удивлению, нежно поцеловал в лоб.
— Твоя дочь на рынке, — тихо объявил он. — Хочешь с нею увидеться?
— Никаких розыгрышей, — проговорила я и дрожащей рукой отложила щипцы.
— Никаких, обещаю тебе, Эйле.
Флер ждала нас у мола. День был впрямь базарный, но ни телеги с рыбой, ни неряхи-торговки я не увидела. На сей раз Флер караулил седовласый старик в грубой шерстяной куртке и невысокой шляпе, на вид вылитый крестьянин. Неподалеку сидели дети, пара мальчишек. Что стало с торговкой? Флер впрямь у нее живет или Лемерль рассказывал про семью рыбака, дабы сбить меня с толку? Или моя девочка теперь у седого? Старик не промолвил ни слова, когда я прижала Флер к себе. Ни тени любопытства не мелькнуло в его пустых молочно-голубых глазах. Старик жевал лакричную палочку, от которой его уцелевшие зубы побурели. Других признаков жизни он не показывал. «Глухонемой», — решила я.
Как я и предполагала, Лемерль не оставил меня наедине с дочкой, а уселся неподалеку, прямо на мол. Смотрел он в другую сторону, но Флер все равно стеснялась. Я подметила, что моя девочка уже не так бледна, одета в серое платье и чистый красный фартучек, а на ногах — деревянные сабо. Радоваться мне или горевать: доченька разлучена со мной лишь неделю, и уже привыкает. Сиротское отчаяние переросло во что-то много страшнее. За считаные дни Флер изменилась и повзрослела. Такими темпами через месяц она превратится в чужую девочку, отдаленно напоминающую мою дочь.
Напрямик спросить, где ее держат, я не посмела — лишь покрепче обняла и зарылась лицом в волосы. Сеном пахнут… Так она живет на ферме? Но от доченьки пахло и хлебом, и я подумала, что скорее не на ферме, а в пекарне. Я покосилась на Лемерля, но тот любовался прибоем, якобы думая о своем.
— Познакомишь меня с тем господином? — осторожно спросила я, кивнув на старика.
Старик меня точно не слышал. Так же, как и Лемерль.
— Если у него ты гостишь, хочу сказать ему спасибо, — не унималась я. — Так у него?
Лемерль покачал головой, не удосужившись к нам повернуться.