— Я убью тебя, убью!
Цзюе-синь начал умолять:
— Дядя! Дядя!
Но Кэ-мин бил, не переставая. (Удары чаще всего приходились на те части тела Цзюе-ина, которые были прикрыты одеждой.)
Цзюе-ин ревел. Госпожа Чжан взволнованно закричала:
— Цзюе-синь, да уговори ты его!
Она пыталась удержать Кэ-мина за руку. Цзюе-синь побежал к ней на помощь и, беспрестанно повторяя: «Дядя, хватит, отдохни немного», встал между отцом и сыном, помогая госпоже Чжан удерживать Кэ-мина. Кэ-мин вначале вырывался, но потом уступил. Как только они вмешались, напряжение, охватившее его, стало постепенно ослабевать, он больше не упорствовал, руки его выпустили палку. Обессилев и тяжело дыша, он откинулся на спинку дивана.
Цзюе-синь отошел в сторону. Госпожа Чжан, наклонившись к мужу, заботливо спросила:
— Тебе плохо?
Кэ-мин молча покачал головой.
— Пойди приляг! Ведь ты очень устал, — мягко добавила она.
Кэ-мин покачал головой и тихо проговорил:
— Не хочу.
Госпожа Чжан ни о чем больше не спрашивала мужа и приказала Цуй-хуань:
— Принеси барину крепкого чаю.
Цзюе-ин продолжал плакать, сидя на полу. Слезы текли по его лицу, покрытому ссадинами, оно было похоже на физиономию клоуна. Рубашка, которую он только сегодня утром надел и успел вымазать глиной в саду, сейчас вся была в пыли, со следами слез. Опустив голову, он плакал и рукой поглаживал больные места. Цуй-хуань подала чай. Кэ-мин взял чашку, отпил несколько глотков и почувствовал, что ему стало немного лучше. Он посмотрел на сидящего на полу Цзюе-ина и невольно нахмурил брови. Госпожа Чжан заметила это и, не зная, что он замышляет, испугалась, как бы он снова не рассердился. Притворно улыбаясь, она мягко сказала:
— Кэ-мин, отпусти его. Он получил хороший урок.
Кэ-мин промолчал. Госпожа Чжан не осмелилась повторить свою просьбу. Кэ-мин все еще держал чашку. Допив чай, он поставил чашку на письменный стол, взглянул на Цзюе-ина и тихо сказал:
— Хорошо. — Затем обратился к Цзюе-синю:
— Цзюе-синь, отведи его, пожалуйста, в классную комнату. Передай привет учителю Луну и скажи, что я прошу его как следует следить за Цзюе-ином и не позволять ему без дела выходить из классной комнаты. Если же Цзюе-ин не будет слушаться, пусть он бьет его. Через два дня я острогаю толстую палку и пришлю ему. — Сначала он говорил медленно, потом остановился, Цзюе-синь подумал было, что дядя кончил, но тот продолжал:
— Сегодня Цзюе-ина не выпускать из классной. Впредь он будет там есть с учителем.
— Хорошо, хорошо, — почтительно поддакивал Цзюе-синь. Он долго стоял не двигаясь и, услышав это распоряжение дяди, обрадовался, так как получил возможность вырваться из этой тягостной атмосферы. Он поспешно потащил Цзюе-ина за руку.