— Не надо так говорить. Не то Цинь совсем перестанет приходить к нам, — тихо вставила Шу-чжэнь.
— Как ты наивна, сестричка! Пока брат здесь, этого бояться нечего, — усмехнулась Шу-хуа.
Цзюе-минь все еще молчал. Шу-чжэнь, надув губы, взмолилась, чуть не плача:
— Сестра! Ты всегда такое говоришь, прошу тебя…
Шу-хуа, обернувшись, взглянула на Шу-чжэнь. Заметив на ее лице выражение тоски и беспомощности, она смягчилась и сердечно сказала:
— Я больше не буду. Пойдем куда-нибудь.
Шу-чжэнь кивнула головой. Только они двинулись, как она снова с самым серьезным видом спросила Цзюе-миня:
— Сегодня сестра Цинь непременно придет?
Цзюе-минь удивленно взглянул на нее и, поняв ее чувства, живо ответил:
— Непременно! Она вас тоже хочет видеть.
— Шу-чжэнь ведь так одинока. Придет сестра Цинь, и мы повеселимся. Я попрошу мать пригласить еще Юнь, — растроганно сказала Шу-хуа.
— Пойди попроси ее скорее, — весело воскликнула Шу-чжэнь, сразу оживившись.
— Не торопи. Сказала — значит попрошу. Сперва мы сходим в павильон. Я совсем забыла, ведь мы как раз и направлялись туда, посмотреть, что там происходит, — сказала Шу-хуа, ласково взяла сестру за руку, и они двинулись по берегу озера к павильону.
Цзюе-минь шел за ними следом. Он любовался окружающим пейзажем, но мысли его были далеко.
Они повернули к искусственной горке, густо заросшей мхом и тигровыми ушками. Вокруг, насколько хватал глаз, расстилался лазоревый ковер, окаймленный темно-красной балюстрадой. У балюстрады они услышали нежный плеск воды. Вскоре они очутились у ручья. Вода в нем была удивительно прозрачна: на дне отчетливо виднелись камешки и опавшие листья, поверхность волновала легкая рябь. Миниатюрный мостик привел их на противоположный берег. Перед ними вновь выросла темно-зеленая искусственная горка. Отцветающие гортензии все еще резко выделялись на фоне буйной зелени. Они прошли еще немного, и высокая пепельно-серая искусственная горка преградила им путь. Они перешли через нее и углубились в береговые заросли.
— Хороша сегодня погодка! — вдруг радостно воскликнула Шу-хуа.
— Да и прошлые дни была неплохая. Только ты поздно встаешь, сидишь взаперти и ничего не замечаешь, — весело сказал Цзюе-минь, шедший позади.
— Цзюе-минь, ты что, нарочно мне противоречишь? — обернулась Шу-хуа и смеясь продолжала: — Больше не желаю тебя слушать. — Она зажала уши и быстро зашагала вперед.
Цзюе-минь улыбнулся, но ничего не сказал. Не успели они выйти на опушку, как услышали гневный голос Кэ-мина, доносившийся из павильона.
— Что это дядя ругается? — удивился Цзюе-минь.