В комнате на момент стало тихо. Тишину нарушила Цуй-хуань:
— Я пойду принесу вам воды умыться, барин. — Она пошла в другую комнату, вернулась оттуда с тазом и снова вышла.
Взгляд Цзюе-миня остановился на лице брата, казалось этим, всегда решительным взглядом он хотел его успокоить.
— Почему ты всегда такой слабый, Цзюе-синь, всегда стараешься умалить свои достоинства? — мягко убеждал он брата. — Разве ты не такой же, как и мы? Правда, тебе, как старшему, тяжелее. Но ты должен понять: единой семье — конец. Никто не может удержать меня, никто не может удержать и тебя. Старшие? Это всего лишь бумажные тигры, из которых выпустили воздух. Они сами не могут постоять за себя, не могут служить нам примером, они умеют лишь заниматься дурными делами. Имеют ли они моральное право распоряжаться другими? Если бы ты был настойчивей сам, чем они могли бы повредить тебе? Они нагло помыкают тобой только потому, что ты сам готов им подчиняться, готов слушать, что они тебе говорят…
— Не так резко, Цзюе-минь, — умоляюще перебил его брат. Он еще сомневался в правильности высказываний Цзюе-миня, хотя не находил их полностью неверными. Поэтому, он продолжал с некоторой долей упрямства:
— Конечно, отчасти ты, пожалуй, прав. Но ты не совсем правильно представляешь себе положение в семье. Дело обстоит не так просто, как тебе кажется.
Всем в комнате, кроме Шу-чжэнь, неподвижно сидевшей у стола и медленно переводившей взгляд с одного лица на другое, слова Цзюе-синя были неприятны. Шу-хуа стояла у окна, опираясь о подоконник, Цинь была около письменного стола, а Цзюе-минь стоял за спиной Цзюе-синя. Но когда Цзюе-синь повернулся в кресле спиной к окну, Цзюе-минь не пошевельнулся и оказался справа от брата.
— Мне всегда казалось, Цзюе-синь, что ты слишком много думаешь, — укоризненно произнесла Цинь, но Цзюе-синь не отвечал. Через комнату прошла Цуй-хуань, неся таз с водой. — Слишком сложно ты на все смотришь, — добавила Цинь. В это время Цуй-хуань отжала полотенце и подала его Цзюе-синю.
— Благодарю, Цуй-хуань. Ты не видела Хэ-сао? — спросил Цзюе-синь, принимая полотенце.
— Она стирает за домом, — отвечала служанка и, дождавшись пока Цзюе-синь вернет ей полотенце, спросила: — Еще хотите, барин?
— Достаточно, благодарю, — ответил Цзюе-синь.
— Смотрите, барышня, как молодой барин вежлив, — улыбнулась Цуй-хуань, обращаясь к Цинь, — такой пустяк, а он уж два раза поблагодарил.
Цинь ответила дружелюбной улыбкой:
— Не называй его барином, Цуй-хуань. Даже мне неловко обращаться с тобой, как с прислугой.
— Вчера Шу-ин прислала письмо: велит хорошо относиться к тебе, — вставила Шу-хуа. — Кажется, она просила тебя писать ей? Написала?