Тут явился чай; Морис наполнил Лоре чашку.
— Продолжайте, — попросила она.
Пендергаст встал и начал расхаживать перед камином.
— Вирус поражает человека, как любой грипп. И, как и многие вирусы, он обитает в нервных клетках, подальше от кровеносной системы — прячется от иммунных клеток. Однако тут сходство и кончается, потому что этот вирус еще и воздействует на нервные клетки. Эффект весьма необычен: повышается активность мозга, наступает расцвет умственных способностей. Мой специалист, человек очень грамотный, говорит, что такое воздействие может быть вызвано просто-напросто размягчением проводящих путей нервной системы. Вирус повышает чувствительность нервных окончаний, и они с особой силой реагируют на малейшую стимуляцию, шлют импульсы как сумасшедшие. А еще вирус подавляет выработку ацетилхолина. Сочетание таких двух эффектов выводит нервную систему из равновесия, поскольку наступает сенсорная перегрузка.
Хейворд нахмурилась. Это уже слишком, даже для Пендергаста.
— Вы уверены?
— Чтобы подтвердить мою теорию, понадобятся дополнительные исследования, но другого ответа нет. — Он помолчал. — Вот, например, вы, капитан Хейворд. Вы сидите на диване. Вы чувствуете спиной его поверхность. Знаете, что чашка у вас в руках — теплая. Вы чувствуете запах седла ягненка, которое готовится к обеду. Слышите множество звуков: пение сверчков и птиц, потрескивание огня в камине, шаги Мориса.
— Конечно, — сказала Хейворд. — К чему вы клоните?
— Вы осознаете эти ощущения, и сотню других — если обратите на них внимание, заметите. Но дело вот в чем: вы их не замечаете. Определенный участок вашего мозга — таламус — действует как регулировщик, дает вам осознать только те ощущения, которые нужны в данный момент. Представьте себе, что станется, если регулировщик исчезнет. Вы будете постоянно перегружены ощущениями, будете не в состоянии игнорировать ни одно. На короткий срок такое состояние повысит ваши когнитивные функции и творческие способности, а в перспективе сведет вас с ума. Буквально. Именно так и произошло с Одюбоном. И с Доанами — только у них процесс шел быстрее. Мы подозревали, что заболевание Одюбона и сумасшествие Доанов не простое совпадение, но у нас отсутствовало связующее звено. Теперь оно есть.
— Попугай Доанов! — воскликнула Хейворд. — Он тоже был носителем вируса. Как и образцы, похищенные из музея.
— Безусловно. Должно быть, моя жена случайно обнаружила удивительный эффект вируса. Она поняла, что болезнь полностью изменила Одюбона, и, будучи эпидемиологом, имела возможность выяснить почему. Ее гениальная догадка состояла в следующем: речь не просто об изменении психики, вызванном столкновением со смертью, это изменение физиологическое! Вы спрашивали, какова была ее роль. Как я имею основания полагать, Хелен, действуя из лучших побуждений, поделилась своим открытием с какой-нибудь фармацевтической компанией, которая попыталась разработать на его основе какой-то препарат, к примеру, таблетки для стимуляции мозговой деятельности, своеобразные «пилюли гениальности».