— А куда мы едем так целеустремлённо? — спросила она и тут же спохватилась — ах да, Лебенц. А посему добавила. — И зачем?
Ло Эрик хмыкнул.
— Да надо бумаги выправить, поговорить с кое-кем. Потом и видно будет. Что-то мне всё это доверия не внушает… — он не стал распространяться дальше насчёт намёков барона, справедливо полагая, что тот выскажет поручение более конкретно. Нужно ли ту высокородную девицу допросить с пристрастием насчёт чего-нибудь, или же и вовсе жизни лишить? А может, просто отвезти куда? Вовсе непростые вопросы, особенно учитывая послевоенный бардак, который неизбежно воцарится в королевстве. Да и политика неплохо замешана тут — а ведь не зря отец всегда сторонился этаких дел. Предпочитал пореже высовывать нос из своих владений и если уж иметь дело, то напрямую с королём, а не с его лукавыми сановниками. И уж вовсе недоверчиво относился к особям вроде покойного графа.
Случись что, граф попросту откупится. Золотом ли, землями или урезанием привилегий — а мелкому лорду голову смахнут, и вся недолга. И отсюда проистекают некие любопытные размышления… Задумавшись над этакими материями, ло Эрик едва не пропустил момент, когда лесная, кое-как разъезженная дорога вывернула на тракт. Встрепенулся, отчего задремавшая на его груди Ивица проснулась, огляделся по сторонам.
Ну всё, теперь прямо на закат, пока путь не упрётся в широкие ворота Лебенца! К тому же, наползшие на небо тяжёлые тучи скрыли зловеще светящуюся кляксу кометы — а чего глаза не видят, то и сердце не беспокоит.
Сержант уже вдохнул в необъятную грудь воздуха, чтобы как всегда зычно распорядиться насчёт закрывания городских ворот на ночь и заставить в очередной раз попотеть подчинённых ему солдатиков, но тут из-за косой пелены дождя в круг света от фонарей вывернули четверо всадников. В нахлобученных на плечи добротных плащах с капюшонами, они всё равно выглядели мокрыми хоть выкручивай. А конские бока исходили паром — видать, торопились дотемна в Лебенц попасть.
Оглядев троих крепких парней и рябую бабищу самого что ни на есть лапотного обличья, сержант намётанным глазом вычленил старшего. Не распоряжаясь пока что отодвинуть перегородившие путь рогатки, он вышел ближе вперёд, положив по-хозяйски руки на пояс. Скользнул взглядом по офицерской нашивке, жёлтой полоске рядом за большое сражение и двум красным — за отметины на шкуре — и сержант подобрел малость. Солдат узнал солдата.
— Ну? — грозно спросил он. — Бумаги есть?
Старший кивнул. Утёр с лица сырость, и служака малость подобрался, заметив блеснувший на пальце серебряный дворянский перстень. Затем тот пошарил под плащом, и вынул свиток.