Сарториус слушал меня настороженно, его глаза под контактными линзами смотрели неприязненно и он, кажется, был готов в любой момент прервать меня, а то и указать на дверь, потому что слишком свежи и мучительны были воспоминания... И все-таки он выслушал меня до конца и сказал после долгого молчания, тяжело опустившись в кресло и словно переломившись в поясе:
- Как ученый, как исследователь я не могу не поддержать вашу идею, доктор Кельвин. Возможно, это будет еще один шаг вперед.
"А как человек я бы вам сказал: "Провалился бы ты в преисподнюю со своими идеями, доктор Кельвин!" - мысленно продолжил я за него.
- Спасибо, доктор Сарториус, - сказал я. - Готов прямо сейчас.
Сарториус поднял голову и, кажется, хотел что-то ответить, но так и не ответил. Просто сидел напротив меня и смотрел в окно, за которым распростерлась громада океана... Возможно, каким-то образом слушающего наш разговор...
А потом был эксперимент.
Я сидел в кресле и к моей голове, как совсем недавно, были прикреплены электроды. На этот раз Сарториус обошелся без напутственной речи. Глядя на меня с какой-то опаской, он молча включил аппаратуру - и я закрыл глаза и начал думать о Хари. Я старался как можно ярче воссоздать в памяти ее образ, я старался вспомнить мельчайшие подробности нашей короткой совместной жизни на Земле.
"Верни мне Хари, - умолял я этого безбрежного сверхгениального младенца, - прошу тебя, верни мне Хари... Тебе ведь ничего не стоит вновь проникнуть в мой мозг, в мою память и еще раз создать Хари, воплотить из пены... Мне больше ничего не нужно от тебя - только верни мне Хари..."
- Сомневаюсь в успехе, - сказал Сарториус, когда я уже собирался покинуть лабораторию. - Он вряд ли будет повторяться, для него это пройденный этап. - Сарториус помолчал и, к моему удивлению, задумчиво добавил: - Что ему Гекуба?
Заядлый технократ Сарториус цитировал Шекспира... Я покосился на стол. Зажим с детскими рисунками и каракулями теперь лежал в самом низу стопки, под книгами.
...И вновь пучки рентгеновских лучей, модулированных моей знцефалограммой, в течение трех суток вонзались в поверхность океана.
Я не находил себе места, я метался из угла в угол в своей комнате, напряжение мое все нарастало и нарастало, и без снотворного я просто не мог заснуть по ночам. Просыпаясь, я с надеждой смотрел на кресло, стоящее у окна, напротив кровати, - там в первый раз я увидел ее, освещенную красным светилом... Но в кресле никого не было...
А потом... Что было потом?..
Потом был город... Мое возвращение с работы... Наш дом... Ужин...