и тяготился ее постоянным неотвязным присутствием... Я и она - мы были скручены одной веревкой, лицом друг к другу. Только Хари об этом ничего не знала, она пребывала в счастливом неведении. А я - знал.
Как-то так получилось, что меня вдруг перестал заботить эксперимент, который мы собирались провести вместе с Сарториусом. В голове моей прочно засела мысль о черной Афродите, лежащей в холодильной камере рядом с телом Гибаряна. Ее участь была сродни участи тех, что остались в "городе", канувшем в океанские пучины, чтобы когда-нибудь вновь вынырнуть из них. У нее не было никакого будущего... вернее, только и было одно монотонное будущее - непрерывно повторяющееся настоящее, обреченное, возможно, на существование столь же длительное, сколь долго будет существовать океан. Для нее, взращенной океаном, ничего не менялось ни теперь, ни в далеких далях предстоящих времен. "Так не все ли ей равно, - думал я, - исчезнуть сейчас или через тысячу тысяч лет? Возможно, она даже не ощущает течение времени..."
И все-таки я никак не мог решиться - не так-то просто преодолеть внутренние запреты, сломить себя и превратиться в совершенно другого человека. И даже уже в не совсем человека - если брать по большому счету. В тварь двуногую, прямоходящую, разумную, но - тварь...
Я вернулся из этого бесполезного поискового полета совершенно измочаленным и разбитым, изведенным собственными змеями-мыслями, высосавшими из меня все душевные силы. "Бесполезно, - сказал Снаут, встретив нас на вертолетной площадке. - Будем считать пропавшим без вести". И я молча кивнул, соглашаясь.
- Если надумаешь, заходи, - добавил Снаут и, взглянув на Хари, поправился: - Заходите. Выпьем за него. Ему это, конечно, вряд ли поможет, но вдруг? Кто знает, может быть этот, - Снаут тяжело мотнул головой в сторону ограждения, за которым темнел океан, и я только сейчас заметил, что он не совсем трезв, - покопается в наших желаниях и исторгнет раба Божия Рэма Сарториуса из своих протухших недр. Или сотворит его копию что ему стоит?
- Снаут! - резко сказал я и, сжав кулаки, шагнул к нему.
Снаут закрыл глаза и с силой выдохнул.
- Да, это я зря, - пробормотал он. - Ты прав, Кельвин. Если слово становится делом... - он не договорил. Повернулся и медленно, как слепой, направился к эскалатору, ведущему внутрь Станции.
- Пойдем, поужинаем, - немного успокоившись, предложил я Хари, хотя есть мне совершенно не хотелось; мне ничего не хотелось.
Наш ужин проходил в молчании. Я чувствовал себя безмерно уставшим, я был погружен в трясину одних и тех же не отпускащих меня мыслей и почти не обращал внимания на Хари, вяло ковыряющуюся вилкой в омлете.