Ближе к вечеру, в глубоком овраге мы наткнулись на болотистую местность, заросшую камышом, среди которого попадались и редкие зеленые поросли. Земля казалась вязкой, пружинила под ногами. Однако воды не было. Даже посредине русла, где, по всей видимости, когда-то протекал ручей.
Я пробовал докопаться до воды руками. Только ничего из этой затеи не вышло, лишь зря ногти пообламывал. В земле, которую таковой было трудно назвать из-за обилия переплетенных корней растений, угадывалось недавнее присутствие влаги, но и только. Ее ведь жрать не будешь…
Пробовали жевать листья камыша, которые помоложе, бесполезно. Жесткие, невкусные.
Пришло время, когда Светлана села на траву и сказала. Что дальше не пойдет. Я и так удивлялся ее выносливости. Меня самого ноги давно еле держали. Но я крепился, так как чувствовал ответственность не только за себя, а за нас двоих. Мне нужно было хотя бы казаться сильнее, чем я был на самом деле.
А, между тем, приближалась ночь, и она обещала быть холодной и ненастной. Я ничего не мог придумать, чтобы улучшить наше положение. Голова была пуста, словно барабан, и не могла родить ни единой дельной идеи. Хоть садись рядом с девушкой и волком вой.
Естественно, такого я себе позволить не мог, хотя, если по правде, и очень хотелось. Сам бы я, наверное, давно отчаялся, сложил ручки и положился на волю судьбы. Присутствие девушки не позволяло расслабиться.
Я давно уже приметил на одной из возвышенности группу деревьев. Она казалась неимоверно далекой и по мере нашего продвижения, почти не приближалась, но, все же, я целенаправленно держал на нее ориентир. Я поставил себе за цель обязательно добраться к деревьям и хотя особо ни на что не рассчитывал, все же, если вдруг пойдет дождь, лучше найти хоть какое-то укрытие, нежели коротать ночь пот открытым небом.
Я неоднократно говорил Светлане о деревьях. Она согласно кивала головой, но при этом у нее даже не хватало сил, чтобы поднять глаза. И я сомневался, видела ли она цель, к которой я уговаривал ее идти. Возможно, воспринимала мои слова всего лишь, как слабую попытку ее утешить и не придавала им значения? Но, несмотря на это, до последнего времени она продолжала послушно и безропотно следовать за мной.
Теперь же я просто не знал, как заставить ее двигаться дальше. Светлана сникла окончательно, и самое страшное было то, что я готов был поддаться слабости и последовать ее примеру. Потому, что больше не видел смысла в дальнейшем продвижении. И только тупое упрямство еще как-то удерживало меня, однако, и его уже почти не осталось.