Председатель произнес ритуальную фразу: — Введите первого свидетеля обвинения...
Это был высокий и стройный молодой блондин, скромно одетый, с открытым приятным лицом: взгляд присутствующих отдыхал на нем после тяжкого впечатления от созерцания подсудимого. Даниель не особенно хотелось признаваться себе в этом, но свидетель, о котором она ничего не знала, ей понравился. И поскольку он ей нравился — а под строгой тогой у нее билось девичье сердце, готовое растаять от первого солнечного луча,— можно было считать, что он нравился многим женщинам.
— Ваше имя?
— Анри Тераль.— Голос был немного смущенным.
— Время и место рождения?
— Десятого июля тысяча девятьсот пятнадцатого года, Париж.
— Национальность?
— Француз.
— Ваша профессия?
— Стюард на теплоходе «Грасс» Генеральной трансатлантической компании.
— Поклянитесь говорить правду, только правду, всю правду. Поднимите правую руку. Скажите: «Клянусь...»
— Клянусь!
— Мсье Тераль, среди кают класса «люкс», обслуживаемых вами на борту «Грасса», была каюта, которую занимал Джон Белл. Могли бы вы сказать суду, каким образом вы оказались первым, обнаружившим преступление, совершенное днем пятого мая?
— Господин председатель, пятого мая после обеда я проверял каюты в то время, когда отдыхающих пассажиров обычно не беспокоят. Делал я это по приказу комиссара Бертена. Всему персоналу он приказал разыскать исчезнувшего пассажира — мсье Вотье. Мы все знали, по крайней мере внешне, этого мсье Вотье, слепоглухонемого, который время от времени прогуливался под руку с женой по палубе и, следовательно, со своим тройным недугом не мог остаться незамеченным на теплоходе. Поэтому искать его было нетрудно. Заглянув в некоторые каюты класса «люкс» — ключи у меня всегда при себе — и извинившись за беспокойство перед пассажирами, большинство из которых разбудил, я был удивлен, когда увидел, что каюта, занятая при отправлении из Нью-Йорка американским пассажиром Джоном Беллом, была приоткрыта... Не без труда я толкнул дверь — казалось, что кто-то навалился на нее с внутренней стороны. Проникнув в каюту, я понял, почему дверь поддавалась с трудом: стоявший на коленях Джон Белл судорожно вцепился в дверную ручку. Мне не нужно было много времени, чтобы убедиться, что передо мной еще теплый труп...