— Вы давали разрешение мадам Вотье видеться с мужем во время дальнейшего следования теплохода?— спросил председатель.
— Она виделась с ним ежедневно в моем присутствии и в присутствии комиссара Бертена. Мы нуждались в ней как в переводчице, поскольку она была единственным человеком на борту, знавшим алфавит для глухонемых и письмо Брайля для слепых. Но по совету доктора Ланглуа я соблюдал осторожность и не оставлял мадам Вотье наедине с мужем. Хотя доктор и полагал, что у Жака Вотье нет никаких признаков психического расстройства, можно было допустить, что он совершил преступление в приступе внезапного помешательства и что возможен рецидив в отношении его жены.
— Как проходили эти свидания?
— Мадам Вотье все больше и больше впадала в отчаяние. Я пытался задавать и другие вопросы ее мужу, но он не отвечал. Жена напрасно его умоляла, становилась на колени, пыталась его убедить в том, что в его интересах было давать ответы, что мы были не судьями, а почти друзьями... Ничто не помогло. Последнее свидание было за три часа до прибытия в Гавр. Я еще слышу слова, сказанные мадам Вотье мужу: «Жак! Ведь они тебя осудят! А ты не убивал, я в этом уверена!» В этот раз я хорошо помню, как пальцы мадам Вотье лихорадочно бегали по фалангам пальцев мужа. Тот высвободил свои руки из рук жены, давая тем самым понять: он уже сказал все, что хотел сказать, и мало придает значения последствиям совершенного. Спустя три часа я сам передавал заключенного в руки инспектора Мервеля с жандармами, поднявшимися на борт вместе с лоцманом...
— Суд вас благодарит, капитан. Вы можете быть свободны. Пригласите четвертого свидетеля.
Это был корабельный доктор Ланглуа.
— Защита запросила вашего свидетельства, — сказал председатель Легри, — чтобы ознакомиться с результатами медицинского освидетельствования трупа Джона Белла, которое вы произвели в каюте.
— Придя с капитаном Шардо и комиссаром Бертеном в каюту, я тотчас установил, что орудием преступления разорвана сонная артерия. Смерть последовала через несколько секунд. Рана не оставляла никакого сомнения относительно использованного оружия: остроконечный, в виде стилета, нож для бумаги. Когда комиссар Бертен предъявил мне один из тех ножей для бумаги, которые есть в каждой каюте на теплоходах Трансатлантической компании, я смог утверждать, без малейшего риска ошибиться, что преступник использовал именно такой нож.
— Вы не думаете, доктор, что смерть могла быть вызвана другой причиной?
— Нет. Смерть наступила почти мгновенно из-за остановки кровообращения — сонная артерия, подающая кровь от сердца к мозгу, была перерезана. К тому же покойный был молодым, совершенно здоровым человеком.