Зачем же посылал?
На «авось» надеялся…
И что же нам делать?
Ждать и заниматься своими делами.
А как же заложники?
Уверен, что столичные и федеральные власти предпринимают все возможное, чтобы спасти людей. Кстати, как у тебя продвигаются дела в отношении твоих «отдыхающих»?
Если честно, пока никак, — признался Константин.
И никаких мыслей?
Мыслей‑то много, только вот дельных нет, — усмехнулся Рокотов.
Знаешь, дружище, пока ты наткнешься на дельные мысли, может, займешься одними поисками…
Поисками? Кого?
Запиши… Антон Мартынович Синеоков. Фамилия, как видишь, не столь распространенная, так что, уверен, трудностей особых у тебя не будет.
А где он прописан?
В Москве.
Адрес?
Пиши…
Человек, о котором попросил Савелий, был тем самым пропавшим мужчиной, который должен был доставить Широши информацию о планах Гиза…
Двойная жизнь «мышки»
Перебирая поступившие к нему письма простых граждан к Президенту страны, Молоканов пытался сосредоточиться на них, но почему‑то никак не мог: отвлекало внутреннее беспокойство. Оно было связано с новостью, полученной от коллег, которые сообщили по секрету, что грядет очередная чистка в их отделе. Нет, Молоканов не боялся потерять работу: он был уверен, что с его опытом ему ничего не грозит. Просто он притерся к окружающим людям, знает их подноготную, знает, кому можно доверять, с кем требуется повышенная бдительность. А с приходом новых сотрудников придется начинать все сначала…
Взглянув на часы, он уже хотел отправиться на обед, когда прозвучал вызов по селектору. Этой незамысловатой музыкальной фразы побаивались все сотрудники отдела: она означала, что начальник требует к себе.
Мало ли почему о тебе вспомнило руководство? Однако практика неумолимо доказывала, что существуют только две причины такого «внимания»: либо тебя решили поощрить, либо всыпать по первое число. Нетрудно догадаться, что по статистике вторая причина преобладала. Отсюда и внутреннее беспокойство, когда звучит мелодия вызова.
Молоканов всегда вздрагивал, услышав ее, но в этот раз он не ощутил никакого беспокойства.
Более того, испытал даже некоторое злорадное чувство, когда музыка прозвучала несколько раз, а он не торопился ответить.
Наконец, удовлетворив свое самолюбие, он нажал кнопку ответа и спокойно произнес:
Слушаю вас, Кирилл Мефодиевич.
Почему сразу не ответил? — недовольно спросил тот.
Разговаривал по межгороду…
Зайди‑ка ко мне!
Документы какие‑нибудь прихватить?
Нет, разговор сугубо личный…
Хорошо…
Отключив связь, Молоканов наморщил лоб:
«Интересно, что за «личный разговор»? — подумал он. — Неужели кто‑то настучал на меня? Хотя, если судить по его тону, то вряд ли… Ладно, чего гадать? Не пройдет и пяти минут, как туман рассеется…»