Чернокожий охранник вывел Леже в коридор. Леже так и не обернулся.
— Он не идет на контакт, — сказала по-французски мадам Бовье, адвокат Лежнева.
Она следила за тем, что происходило в комнате для свиданий, по монитору охраны.
— Поговорите с ним вы. Убедите его сотрудничать, — попросил Георгий.
Мадам Бовье едва заметно повела плечом:
— Я попробую, но оказывать давление на клиента я не имею права.
— О давлении не может быть и речи. Попробуйте объяснить ему все по-хорошему. Он вас знает, доверяет вам. У вас найдется полчаса свободного времени?
Адвокат посмотрела на часы:
— Да.
— Давайте где-нибудь посидим, выпьем коктейль, а я вам расскажу, кто такой Лежнев и что мне, собственно, от него надо.
— Хорошо.
После обеда Гольцов предоставил Лежнева попечительству его адвокатши, а сам поехал в гостиницу и лег спать: по московским меркам стояла глубокая ночь. Проснулся он от блаженного ощущения, что выспался. Часы на столике гостиничного номера показывали без четверти четыре. Часы на руке — без четверти одиннадцать. Значит, в Москве разгар трудового дня, а здесь — святое предутреннее затишье. Умолкла музыка, закрылись ночные клубы и игорные дома, рестораны и кафе. На пляже ровняют граблями белоснежный песок, приводят в порядок шезлонги и зонты.
Яцек, спеленутый москитной сеткой, спал сном младенца на соседней кровати. Его бритая голова покоилась на плоской подушке. Гольцов подошел к окну и потянул на себя деревянную ставню. В десяти шагах перед ним расстилалась спокойная бирюзовая гладь Атлантического океана. В реальность картинки верилось с трудом.
Он выбежал к воде, с головой кинулся в теплые волны. Кожа почти не ощутила смены сред, словно Георгий окунулся в парное молоко. Он нырнул поглубже и открыл под водой глаза, чтобы увидеть, как от него врассыпную бросились серебристо-прозрачные крохотные мальки неизвестных рыб.
Потом, лежа на мелком белом песке, Гольцов смотрел в небо. Откуда ни возьмись на голубой скатерти океана появился жемчужный барашек. Закапал мелкий теплый дождь. От такого дождя не стоило даже прятаться под крышу. Ровно через пятнадцать минут дождь кончился, и над океаном дугой выгнулась радуга. В дорожной сумке где-то под вещами осталась лежать кодаковская «мыльница», но бежать за фотоаппаратом ради эффектного снимка теперь казалось так глупо…
— Привет! Оказывается, и в нашей работе есть приятные моменты, — поприветствовал его Яцек.
Он плашмя упал рядом на песок и сделал двадцать пять утренних отжиманий. На его мускулистых, загорелых руках подрагивали татуировки.
— Хватит валяться, Гошка! Что может быть лучше утренней пробежки по пляжу? Проигравший угощает завтраком.