— Нет, — отрицательно покачав головой, ответила она. — Я так не могу…
И, выдерживая паузу, залюбовалась силой его выдержки: ни один мускул не дрогнул на этом волевом лице.
— Пусть это будет наша квартира, — закончила она, и, когда его лицо осветила улыбка, стало заметно, как сильно Егор нервничал до того, как она произнесла эти слова, и как хорошо ему стало сейчас.
Они вернулись из Парижа через педелю мужем и женой. Официальные формальности заняли гораздо больше времени.
С Тимофеем осложнений не возникло. Вернувшись домой после недельной отлучки, Любовь застала мужа в мастерской за творческим процессом приготовления гипсоцементного раствора. Она присела за стол, подперла рукой щеку и долго наблюдала за ним. Тимофей не задавал ей дурацких вопросов типа «Ты где была?», хотя имел на это право, — в конце концов, она ушла неделю назад на вечеринку и с тех пор не звонила и не объявлялась. Но Тимофей стоически возился в грязи. Глядя на него, Любовь даже его пожалела.
— Тима, — сказала она, — ты знаешь, нам нужно развестись.
Он отложил в сторону мастерок, вытер руки. Оглянулся на нее, утирая локтем пот со лба. Кивнул:
— Хорошо.
Даже не сильно удивился. Наверное, давно знал, что рано или поздно это произойдет. Такие женщины надолго не задерживаются в жизни одного мужчины. Они слишком прекрасны, чтобы принадлежать одному.
— Вещи сейчас заберешь?
— Попозже. Сейчас только самое нужное.
— Ночевать не останешься?
— Нет. Я уже ухожу.
— Где ты будешь жить?
— В «Агаларов-хаузе». Вот мой номер телефона.
Она записала его карандашом на стене рядом с телескопным аппаратом. Вся стена в радиусе телефонного шнура была испещрена подобными иероглифами.
Тимофей полез в холодильник и достал бутылку «Мартеля»;
— Надо же нам отпраздновать наш развод.
Он даже не спросил, откуда у нее деньги на апартаменты в «Агаларове». Он был очень тактичным человеком.
— Ведь у нас не все было так плохо? — спросил он, наливая бывшей жене коньяк. — Вот странно, такая удача вдруг привалила: продал картину за сто тысяч и получил заказ на интерьер бутика «Эсти Лаудер» в ГУМе, и еще подумал — не может быть, чтобы взамен ничего не потерял. Всю неделю мучился, думал: что плохого может со мной произойти? Неужели кто-то умрет? И вот ты говоришь, что уходишь.
Он говорил это таким спокойным тоном, каким человек говорит о желании покончить с собой. Люба пригубила коньяк.
— Но все-таки это лучше, чем чья-то смерть? — осторожно спросила она.
Тимофей покивал головой: ну конечно, конечно…
Теперь, когда все было улажено, Любови стало его жаль. Действительно, между ними все шло неплохо, и если бы не деньги… Денег не стало как-то внезапно. Погруженная в личную жизнь, Любовь даже не успела заметить перемен, произошедших в стране. Со сменой кабинета Козырева в отставку отправили ее отца. Следом отняли ведомственную дачу на Николиной Горе… Однажды Любовь с тревогой заметила, что в доме начали считать деньги. Тимофей при всех своих талантах не мог обеспечить ей прежнего уровня жизни. Нужно было что-то срочно предпринять.