— Что, стервозная?
Помощница вздохнула: еще какая!
— А где она сейчас? Я хотел бы и с ней встретиться.
— Любовь Сергеевна уехала. Может быть, будет в течение дня.
— А не подскажете, куда она уехала?
— Что вы! — усмехнулась девушка. — Любовь Сергеевна никогда не сообщает, куда едет и когда вернется!
— А не знаете, долго этот Лежнев работал у нее?
— Не знаю. Любовь Сергеевна появилась здесь всего пару месяцев назад. При жизни Егора Ильича она здесь не работала.
— А где она работала?
— У нее своя FM-радиостанция. «Звездопад» слушаете?
— Это ее? — с уважением покивал Мочалов. — Солидно. Это где реклама такая смешная: «Пиво — это то, что надо для здоровья мужиков», — не в тональности напел он, прищелкивая в ритм пальцами.
Но помощницу расшевелить не удалось, она сидела с кислым лицом, словно одно воспоминание о «молодой хозяйке» вызывало у нее зубную боль.
— А правда, будто Лежнев был ее любовником?
Девушка криво усмехнулась:
— Не знаю, но сомневаюсь. Вы бы видели этого Лежнева…
— Что? Замухрышка?
— По крайней мере, для такой, как она…
— Но слухи-то о них ходили?
— При жизни Егора Ильича — нет, ничего подобного я не слышала. А когда он погиб и Лежнев уволился, тогда, правда, у народа языки развязались. Поговаривали, что Лежнев по пьянке хвастал… Но такому человеку разве можно верить? Я думаю, он сам о себе слухи распускал, чтобы перед остальными выпендриться. Болтун этот Лежнев был, второго такого поискать!
Такого же мнения о Лежневе, он же Пьер Луи Леже, придерживались и другие женщины: внешне непримечательный, невысокого роста, но холерик, с темпераментом.
Мужчины-водители отзывались о Лежневе как о хорошем механике, правда, говорили, что он в отечественных машинах был полный ноль. Одни раз мужики попросили его посмотреть движок в «Жигулях», так этот Лежнев такого наворотил — они даже подумали, что он специально идиотом прикинулся, чтобы им не помогать. Но в иномарках Лежнев сек, это точно. Лучше его никто не разбирался. По звуку движка определял уровень масла, знал все тонкости двигателей.
Чисто как человек был сволочью, на этом мнения сходились, но сволочью своеобразной. «Любил строить из себя папу римского», — охарактеризовал его один водитель. В гараже тоже все были уверены, что Лежнев — свой, русский, но кликуху Француз дали ему именно водители. Оказывается, Лежнев хвастал, будто пару лет работал во Франции таксистом, гонял на таких скоростях, какие никому из местных там и не снились, имел собственный спортивный «феррари».
Вел себя Лежнев заносчиво, считал себя белой костью, но в его манерах и ухватках было нечто такое, что позволило мужикам из гаража выдвинуть собственную версию его прошлого. Между собой они решили, что Лежнев, скорее всего, отсидел пару лет за границей, может и во Франции, и научился разбираться в иномарках в тюремной мастерской. Эта версия больше вязалась с характером Петра Лежнева.