— То-то ей подсветили, крале вашей.
— Погоди, Лександра, и тебе подсветят. Мужиков ты настоящих не видала.
Миша невзначай примостился к Вариному боку, да Пашута углядел, отпихнул:
— Вот это лишнее.
Пашута думал, вот поди ж ты, что значит юность. У этой девушки, ставшей ему вдруг дорогой, всё в жизни наперекосяк. Мотнуло её в лихие, злобные руки, а она и в ус не дует. Часу не прошло, как была уязвлена, били её по лицу, но нашла себе забаву — салом торговать — и всё плохое побоку, счастлива. Позавидовал даже ей в душе Пашута.
До обеда распродали почти всё, остался в мешке оковалок килограммов на десять да на прилавке несколько ломтей. Народу на рынке поубавилось, зато покупатель пошёл солидный, неторопливый, денежный. Такие хваты подходили в каракулевых шубах — ого-го! Цену не спрашивали и на Пашутино сало не глядели, хотя он готов был спустить остаток по трояку, лишь бы избавиться от обузы. Голова у него разболелась, всё же бутылкой по кумполу получить — это тебе не чихнуть в платочек, да и Варя утомилась, игривое настроение с неё спало. Но, увы, опять иссякло их рыночное счастье. Александра позлорадствовала:
— Обманом долго не проживёшь. Правда всегда себя окажет.
Миша загоготал:
— Тю, баба дурная! Ты, земеля, её не слушай, не вникай. У неё понятия, как у осы.
Правду Александра видела в том, что три человека подряд купили у неё сало, не торгуясь, по восемь рублей. Но её тут вскоре ждал удар. И этот удар нанесла ей Варя. Подкатил к прилавку пожилой щёголь в расписной дублёнке, в кокетливой, не по годам и не по погоде, кожаной кепочке на бритой голове, приценился к салу у Александры, да чёрт его потянул, наткнулся взглядом на счастливую Варину улыбку и замер. Помедлив, спросил:
— А у тебя, девушка, почём?
Не только салом он интересовался, ох не только. Варя не сплоховала, ответила многообещающе:
— Если оптом, молодой человек, по пяти рублей отдам.
— Сколько это — оптом?
Пашута, не мешкая, вывалил из мешка оковалок. Сам отступил на шаг, чтобы не мешать сговору.
Варя томно пропела:
— Вот, сударь. Остатки — сладки. Берите, не пожалеете.
Опытный ловелас на товар глянул мельком, глаз не отводил от Вари, намекал на иные утехи.
— Откуда приехали, девушка?
— Ой, да вы берёте или нет? — покосилась испуганно на Пашуту, придвинулась к покупателю, бросила скороговоркой: — Брат у меня строгий. Пока всё не продадим, на шаг от себя не отпустит.
— А потом?
— Одна я в городе, скушно. — И ещё тише: — Он-то к вечеру зенки нальёт, только его и видали…
Пашута подумал: хватит он с ней, конечно, горя. Но весело ему было и как-то знобко.