– Пошто не знать… Заказывал он Антону Брагину, мужику с лесоперевалки, надрать бересты. Туески, лапти я плету из бересты и продаю потом на толкучке.
– Оба вы с ним занимаетесь этим ремеслом? – полюбопытствовал Князев, а сам подумал: «Какая-то ерунда получается… Журналист областной газеты начал заготавливать бересту и плести лапти…»
– Зачем, добрый человек, путаешь пресное с кислым… – с обидой в голосе сказал старик. – Внуков надо кормить мне. Пенсию, конечно, я получаю. Но пять внучат – не пять галчат; мал мала меньше от сына остались. Вот Петруша мне и помогает: бересты с весны навезет с лесоперевалки, и на все лето и зиму я обеспечен работой. Плету из бересты «сурвениры» разные, наши, сибирские. Этим и кормлю, одеваю внучат-сорочат.
– Ваш это дом? – кивнув в сторону небольшой, приземистой избы с пристройкой, рубленной из осинового тонкомера, спросил Иткар.
– Мой храм божий на курьих ножках… А вон в той халупе, на задах, с крышей кособокой, жил Костя Волнорезов, который давно еще самолет аэроклубовский утащил к себе на Вас-Юган, там над урманами летал… Вот так оно. Меня тут все в округе кличут Парамоновичем, а тебя?
– Князевым зовут меня, – ответил коротко геолог, а сам подумал: «Сколько же лет этому старику?» – Вы томский старожил?
– Старожил – грыжу нажил… Местный я. Отец мой и дед строили купцу спичфабрику.
– А Петр где работает… Неужели он ушел из газеты? – между делом поинтересовался Иткар.
– Не газетничает он больше, отжурналистился…
– Что же случилось у него?
– За непочтение к местному руководству освободили от должности.
– Чем же он тогда занимается сейчас -не пойму.
– Эка ты, не понимаешь… – ответил старик с подозрительной ноткой в голосе. – Сам-то кто собой будешь? Не из милиции ли тебя науськали на нас, а? Тут уж захаживал участковый. Интересовался: на каком основании плетутся лапти из бересты и продаются на толкучке. Да и про Петрушу так же вот, как ты, все выспрашивал. Пугал участковый: поставлю, мол, в известность бэ-хэ-сэ о вашем подпольном производстве лаптей, налогом обложат подоходным.
– Красивый дом у Петра выстроен! Сам он отгрохал этот чудный замок? – с удивлением в голосе спросил Иткар, тем самым уклонившись от разговора со стариком про лапти и участкового милиционера. Ему было интересно знать, кто же резал такие великолепные кружева по кедровому дереву и обвенчал весь дом узорами, что сказочными цветами.
– Чурочка-то кедровая на карандашной фабрике отдается задарма на дрова любому и каждому – вози не ленись. Во всех печах частных и казенных домов горит-пылает чурочка кедровая и дощечка выбракованная, а также срезка всякая. По весне, как нынче, на карандашной фабрике сталкивают бульдозером все кедровые отходы прямо в Томь-реку. Ладно, что фабрика стоит у самого берега и есть куда швырять. Ведь до Обской Губы плывет рекой кедровая чурочка и дощечка карандашная – золотые отходы! Вот Петруша давненько уже поднавез себе чурочку кедровую, приготовил цементный раствор и выложил дом. Зимой у него тепло, светло и стены дышат духом таежным.