— Почему ты не приходил в парк всю неделю?
— Мама была больна.
— Приходи ко мне, — сказал Владек. — У меня много игрушек. Папа принес их от евреев.
— Ладно.
— Я тоже к тебе приду.
— Хорошо.
Что бы он сказал, если бы я привел его в мой «дом»? Испугался бы даже войти. А может, и нет. Он производил впечатление храброго парня. Мне было ясно, что наша дружба не будет долгой. Рано или поздно что-нибудь произойдет, и я больше не смогу приходить сюда. Или поляки займут дома на моей улице, или что-нибудь другое. Я только не подозревал, что это случится так быстро.
Они не смеялись надо мной из-за Стаей. Правда, вначале обменивались улыбками. Но я тоже улыбался. И они оставили нас в покое. Только раз я слышал, как один из них сказал:
— Прямо как жених и невеста.
Может, и вправду поженимся после войны. Кто знает.
Стася была очень способная. Через некоторое время она оставила кресло и дала мне руку. И сразу же упала. Я не мог удержаться от смеха. Она тоже смеялась. И снова упала. Чуть не повалила и меня. Тогда я протянул ей обе руки и повел ее за собой. Так было лучше. И тут она снова упала, и я вместе с ней.
Мы пробыли на катке два часа, а потом Стася сказала, что ей надо домой. Она объяснила, что мама и вправду не разрешала ей гулять всю неделю. Она очень сердилась на нее в прошлый раз и волновалась. Была права.
Я проводил ее домой. Дорогой мы хохотали. Над любой мелочью. Пока я не увидел, что за нами идет Янек.
— Янек идет за нами, — прошептал я ей.
Она перестала смеяться.
— Мне нужно скрыться, пока он не пристал ко мне, — сказал я.
Мы попрощались. Она пошла вперед, а я повернул в свою сторону. Прошел мимо Янека, словно не видел его. Не спеша. Только через некоторое время обернулся и увидел, что он идет за мной. Хорошо, что я успел дать ей половину бинокля еще до того, как мы вышли из парка. Я остановился. Он подошел ко мне.
— Ты что здесь, новый?
— Какое тебе дело?
— Это меня касается.
— Улица не твоя.
— Это мы увидим, — сказал он и нагло улыбнулся.
Я пожал плечами и продолжал свой путь. Что делать, если он набросится на меня? Я решил вернуться в парк. Но было поздно, и мои приятели разошлись по домам.
— Ты что ко мне пристал?
— Я хочу знать, где ты живешь, жид.
— Сам ты жид. Идем, и мой брат-полицейский покажет тебе кое-что.
Теперь я уже точно знал, что делать. Я войду в первые же ворота, где никого не будет, как будто это мой дом, и, если он войдет за мной, ударю его изо всех сил по физиономии и в живот, в то самое место, которое папа называл солнечным сплетением. Иначе я от него не избавлюсь. Может, это не так уж благородно — нападать без предупреждения. И не лицом к лицу. Но это то же самое, что и проявлять рыцарское благородство по отношению к немцам. И к тому же, тогда он больше не будет приставать к Стасе и оставит ее в покое.